Господа, если кто вдруг возобладает информацией о том, как починить скайп (в очередной раз), прошу, не молчите!

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

На прошлой неделе я ехал иp кинотеатра, и внезапно меня проштырило. Хорошо так проштырило. И сочинилось вот это. Которое я записал во вменяемом виде только сейчас.
Бредоглюк. Это жанр такой, если кто не знал)))

~ Путь над миром ~

Я очень гордился тем, что моё дерево росло на обочине у самой окраины большого города. Это на самом деле было хорошо. В самом городе довольно шумно, как следует и не дозреешь, к тому же, воздух не слишком чистый. А где-то далеко в глубинке было бы не так интересно. Конечно, иногда спешивший по своим делам Ветер рассказывал нам, что есть места гораздо лучше и красивей, чем это, но наши не очень-то ему верили. Все знали, что Ветер может наплести, чего угодно. К тому же, лично я уже настолько привык именно к нашему месту, что просто не представлял себе, что мог бы вырасти в каком-нибудь ином, на каком-нибудь другом дереве. Однако нам и в самом деле было чем гордиться – наш тополь насчитывал очень много лет, он был, пожалуй, самым большим, красивым и раскидистым во всей округе.
Итак, я уже говорил о Ветре. Мне следует рассказать о нём чуть больше, потому что этот сорванец должен был когда-нибудь сыграть в моей судьбе немаловажную роль.
Все наши знали, что Ветер – существо непредсказуемое и капризное. Если и были у него какие-то планы, то нам никогда их не понять. Подумать только, он менял своё направление только лишь в зависимости от настроения! Порой он делал это столько раз на дню, что мы до стольки и считать-то не умеем.

Ну, по правде говоря, мы вообще мало что умели...

Ну, по правде говоря, мы вообще мало что умели. Наше дело простое – зреть себе всю весну, для того чтобы в начале лета пуститься в путь.
Мои собратья Ветер не жаловали. Да и кому понравится осознавать, что в один прекрасный день тебе придётся целиком и полностью вверить свою судьбу столь ветреному существу? У нас привыкли относиться к нему настороженно и подозрительно и очень беспокоиться о том, чтобы он ненароком не сорвал нас с родного дерева раньше срока.
И всё же, Ветер не обижался на нас за холодное и нерадивое обращение. Он частенько приносил нам множество интересных вестей, и я, сам того не замечая, вовсю развешивал уши, а порой – что было совсем уж неслыханным в моём положении – задавал вопросы. Ветер был охоч до разговоров. Даже если ему совсем никто не отвечал, он не смущался. Он вообще никогда не смущался. И не обижался. Только смеялся и задорно шелестел листвой вокруг нас.
Он просто не мог мне не понравиться. Я сызмальства не мог понять, отчего мы должны его сторониться? Не лучше ли подружиться с Ветром заранее, чтобы потом, когда придёт время отдаться на его волю, он устроил бы путешествие, в которое рано или поздно все мы отправляемся, наилучшим образом. Меня всегда удивляло, что мои собраться не понимают выгоды такой дружбы. Впрочем, им решать. А я решил за себя.
Я стал общаться с Ветром. Я был уверен, что у него есть множество других собеседников, кроме нас, но если ему и было со мной скучно – он никогда не подавал виду. Навещая наше дерево, он всегда первым делом останавливался у моей ветки и рассказывал все свои известия мне первому. Мне это очень льстило. Я старался сделать всё, чтобы ему было не скучно, и постепенно мы всё-таки подружились. Мои собраться стали относиться с подозрением и ко мне, но меня это не волновало. Не знаю, смог ли я бы теперь хоть на что-то променять дружбу с ним.
Не спорю, кое-какая корысть для меня была, и притом немалая.
Дело в том, что никто из нас не мог знать, как сложится наша судьба, когда мы покинем родное дерево. Мы могли лететь очень долго и далеко, а могли окончить свой путь где-нибудь поблизости. Проблема в том, что всё зависело от погоды. Ну и от случая, конечно же.
Моё будущее меня беспокоило. Я хотел, чтобы мой путь был длинным и интересным, исполненным различных приключений. Очень тяжело было осознавать, что от меня тут ничего не зависит.
На исходе весны я часто бывал тих и задумчив. Ветер спрашивал меня, что со мной такое, и я отвечал, что меня очень волнует продолжительность моего будущего Великого Полёта. А он только смеялся и просил меня ни о чём не беспокоиться. «Ты поможешь мне не упасть на землю как можно более долгое время?» - с надеждой спрашивал я. «Конечно! – отвечал он. – Можешь на меня положиться. Уж я постараюсь сделать так, чтобы ты увидел всё самое интересное!» И мне кажется, чтобы если бы только у него были глаза, то он бы ободряюще мне подмигнул.

…У нас была легенда о Вечных Странниках. Это наши собратья, которые никогда не опускаются на землю. Каким-то чудесным образом они остаются в воздухе и путешествуют много дней, а иногда даже лет. Мало кто из нас воспринимал эти россказни всерьёз. Прожить даже один год – это для нас слишком невероятно.
Конечно, каждый из нас втайне мечтал стать Вечным Странником. Мечтал и я. Хотя, конечно, логически понимал, что это просто невозможно. Даже если я - хоть это и слишком дерзкие мечтания, но допустим – смогу не упасть на землю много лет и сумею облететь весь мир, то даже он когда-нибудь закончится, и мне просто придётся где-нибудь упасть. Я не думал, что мне будет интересно облетать много раз один и тот же мир, хоть каким-бы большим он ни казался. Вечность – она гораздо больше, чем мир, если так подумать. Выходит, что за вечность даже весь мир может надоесть. В любом случае, радости такие размышления не приносили. Вечные Странники оставались всего лишь красивой легендой.
Пару раз я думал о том, чтобы спросить о них у Ветра, но каждый раз почему-то жутко смущался и так и не спросил. Потом я и вовсе об этом забыл.

Весна кончалась, пришло лето, а моё время всё не наступало...

* * *

Весна кончалась, пришло лето, а моё время всё не наступало. Я смотрел и смотрел, как мои собратья один за другим отправляются в Великий Полёт. Кто-то из них летел далеко, пока не скрывался из виду, и мы все надеялись, что его путь будет долгим и продлится хотя бы целый день. Бывало и такое, что кто-то не долетал даже до города. Это было обидно, но что поделать. Помнится, кто-то рассказывал: бывало и так, что иные падали прямо рядом с деревом. Такого, конечно же, не хотел никто.
С каждым днём я становился всё нетерпеливей. По правде говоря, я жутко нервничал. Если бы не Ветер, который теперь прилетал к нам по нескольку раз на дню и находил пару секунд, чтобы успокоить меня, я бы вообще, наверное, сошёл с ума.

* * *

В один прекрасный день он наконец-то прилетел и за мной. (Я очень благодарен ему за то, что он не прилетел на рассвете. Он знал, что я не люблю рано просыпаться).
«Ты готов?» - весело спросил он, и я почувствовал его улыбку.
«Готов!» - выдохнул я и в следующий миг решил было, что лишился рассудка.
Я почувствовал, как Ветер сорвал меня с ветки, и я взмыл вверх. Это было головокружительное, непередаваемое ощущение. Я думал, что с ума сойду от счастья. Мне казалось, я так близко к небу, что вот-вот смогу до него дотронуться.
«Тебе нравится?» - спросил Ветер, кружа меня в воздухе
«И ты ещё спрашиваешь!» - только и мог, что воскликнуть я.
Он только рассмеялся в ответ и спросил: «Ну так что, куда ты хочешь полететь? Что хочешь увидеть?»
Когда-то я думал, что растеряюсь от этого вопроса, но сейчас сомнений не было: «В город! Летим в город!»

* * *

Город поразил меня своими размерами и своим многообразием. Да, конечно, на дереве я рос достаточно высоко, чтобы увидеть вершины самых высоких домов, но вблизи они все были на самом деле огромны. Ветер носил меня по улицам, а я только знай успевал себе вертеться, чтобы всё как следует рассмотреть.
День был ясный и солнечный, людей на улицах было много, а автомобилей – ещё больше. Порой создавалось такое впечатление, что этих шумных металлических созданий в городе гораздо больше, чем людей. Когда я поделился этим наблюдением с Ветром, он только рассмеялся. Как, впрочем, и всегда.
В городе сегодня было поразительно много солнца. Оно сияло прямо-таки везде: в небе, в окнах домов (некоторые стеклянные строения вообще, по моему мнению, могли запросто ослепить в такой солнечный день), на металлических вывесках, на стёклах бесчисленных машин и, конечно же, на глади большой реки, рассекающей город на две части. Люди щурились и прятались от солнца в тень. Город дышал горячим асфальтом и металлом. Я подумал, что жить здесь долго очень трудно. Так и свариться можно.
Я попросил Ветер спуститься пониже, чтобы рассмотреть улицы лучше. Сначала он не хотел – ему больше нравилось высокое небо. (Мне вообще показалось, что он не очень любит город). Но в конце концов я его уговорил. К тому же, ему льстило, как люди внизу радовались его появлению.

Люди… Они интересовали меня больше всего. Это, пожалуй, самое необычайное и непредсказуемое из всего, что мне довелось увидеть. Меня нисколько не смущало, что почти все они пытались отмахнуться от меня. В конце концов, я всего лишь тополиный пух, подхваченный ветром. Они думают, что я буду лезть им в глаза и вообще всячески мешать. А у некоторых, как я узнал от Ветра, вообще на нас аллергия. Бедняжки. Теперь понятно, за что они нас так не любят.
Я попросил опуститься ещё ниже. Ветер поспешил меня предостеречь – чем ниже, тем опасней, потому что меня может зацепить за какую-нибудь поверхность, или я упаду на чью-то одежду, или меня подхватит пролетающий мимо автомобиль. «Тогда мне будет сложно снова поднять тебя», - предупредил он.
Но я был слишком возбуждён и заинтересован, чтобы внимать предупреждениям. Я с жадным любопытством всматривался в мелькавшие вокруг меня лица.
Одного я понять не мог… Почему, живя в таком большим и красивом городе, люди имеют такие недовольные лица? Мне хватило какой-то пары часов, чтобы понять, что большинство из них не были счастливы. Уставшие, озабоченные, сердитые, просто равнодушные. Такое впечатление, что они жили для города, а не город для них. Город был жив и подвижен, а его жители – очень подвижны, но не вполне живы.
Я пребывал в глубокой задумчивости, пока Ветер носил меня по каким-то узким старинным улочкам. Какое-то время я наслаждался тишиной и красотой, но потом мы опять вынырнули из переулка в бурную жизнь, и постепенно я начал понимать, что, пожалуй, испытываю к ней смутную неприязнь. Мы проносились мимо окон каких-то офисов, аудиторий и просто обычных квартир. Некоторое время я заглядывал в них с интересом, но, честно говоря, с каждым разом это становилось всё тягостней. Я видел жестокость, обиды, непонимание и серую рутинную реальность. Мне было жаль людей, которых я разглядел в этих окнах. Мне так хотелось позвать их с собой, показать им их город сверху – может тогда они стали бы хоть чуточку счастливей – но я не мог. Я ведь всего лишь обычный тополиный пух, от которого они все отмахиваются на улицах.

Не думайте, что я видел в городе только плохое. Нет-нет, хорошего я тоже повидал. Мне очень понравились играющие на площадке детишки, которые бегали и резвились вокруг качелей и фонтанов. Я видел и дружеские объятия, и восхищённые взгляды, мирно беседующих на лавочке во дворе старушек. Некоторое время я летел вслед за быстрыми весёлыми птичками, кружащими над сверкающей на солнце крышей.
Один раз я слишком близко подлетел к большому фонтану. Ветер очень испугался за меня. «Вода опасна! – сказал он. – Если ты намокнешь, имей ввиду, твой путь кончится тут же. Тогда уже даже я не сумею снова поднять тебя». Я внял предупреждению и больше не подлетал близко к воде.
Потом мы летали над каким-то широким проспектом. Автомобили неслись с такой скоростью, что скоро у меня закружилась голова. Беспокоясь, чтобы меня случайно не занесло на чьё-нибудь лобовое стекло, Ветер счёл разумным унести меня в более спокойное место, например, в парк.
В парке было хорошо – гораздо лучше, чем на душных улицах, да и люди здесь были повеселей.
«Ну как, понравился тебе город?» - спросил Ветер, когда мы остановились на ветке какого-то дерева.
Я не нашёл что ответить. «Знаешь, - нерешительно проговорил я, - пожалуй, я пока не знаю, что сказать. С одной стороны, город красивый, интересный… Но с людьми что-то не так».
Мне показалось, что Ветер усмехнулся. Но ничего не ответил. А я не счёл нужным продолжать разговор.
«Мы дождёмся ночи, - сказал он. – Но перед этим я покажу тебе закат. Это очень красиво, я уверен, что тебе понравится».
Через какое-то время Ветер занёс меня на крышу небоскрёба, чтобы я увидел закат над городом. Зрелище, действительно, было впечатляющим. Я даже слова не мог вымолвить, глядя, как неистово пылает западный край неба. Будто бы какой-то небесный художник рисовал на огненном фоне ярким золотом облаков.

С наступлением ночи в город пришла прохлада. Ночной, он поразил меня ещё больше, чем дневной. Нет, определёно больше. Под нами раскинулось полотно бесчисленных ярких огней. Конечно, по темноте видно было меньше, но атмосфера ночного города была совершенно особенной. В воздухе стоял запах цветущих деревьев, духов и остывающего асфальта. Я проникся настроением городской романтики. Пары, гуляющие по ночному городу, вызывали у меня самые тёплые чувства.
К сожалению, я опять довольно быстро понял, что ночной город – это не только таинственные тёмные улочки и романтические прогулки, но и кое-что другое. Преступления, творящиеся под покровом городской ночи, сделали улицы опасными и непривлекательными. Мне было страшно, несмотря на то, что лично мне ничего не грозило – я был под защитой ветра и погибнуть мог только от воды или огня. Но мне было страшно за людей. За каждого одинокого прохожего на тёмной улице.
Мои страхи, как назло оправдались, потому что мне всё же пришлось стать свидетелем убийства. Мне не хотелось бы вспоминать об этом более подробно. Это было не последнее жестокое деяние человека, которое я видел на своём веку, но самое первое – оно запомнилось навсегда. Как оказалось, я очень плохо переносил вид крови. Я едва сдержал желание опуститься на щёку мёртвого человека, но Ветер поднял меня повыше, взволнованно объяснив, что кровь – это та же вода, и если я её коснусь, то не смогу больше летать.
«Мы улетаем отсюда сейчас же! – сообщил он, неумолимо набирая высоту. – Надеюсь, ты увидел в городе всё, что хотел?»
«Да, - ответил я. – Пожалуй, я увидел гораздо больше, чем хотел. Скажи, Ветер, почему ты так заботишься обо мне? Иных из нас ты в своё время даже не удосуживаешься донести до другой стороны дороги, а меня весь день носил по городу и… похоже, собираешься отнести ещё куда-то?»
«Мне кажется, что тебя ждёт очень долгий путь, - ответил Ветер. – У тебя есть все данные для того чтобы путешествовать не дни, а даже годы».
«Данные? - изумился я. – Разве тополиный пух не одинаковый везде и всегда?»
«На первый взгляд может показаться, что одинаковый, - ответил он. – Но на деле не так. Я много повидал вашего брата на своём веку, и я могу сказать точно – все вы очень разные. У тебя есть Стремление, без которого долго летать просто невозможно. Вот скажи мне, ты устал летать?»
«Устал? Нет, вовсе нет. Мне кажется, я ещё полон сил. Знаешь, мне кажется, ты не очень любишь город, Ветер».
«Это так».
«А что ты любишь?»
И опять он улыбнулся. «Я покажу тебе».

* * *

Когда рассвело, мы уже покинули город. У меня осталось гнетущее впечатление, но скоро я обо всём позабыл. Мы летели над полями, среди которых лентами извивались дороги. Ветер опустился чуть пониже и вздымал волны в полевых травах, чем привёл меня в совершеннейший восторг. Несколько раз нас обгоняли резвые птицы.
Потом я увидел лес на берегу реки и попросил Ветер опуститься пониже – мне хотелось посмотреть его вблизи. Лес оказался не таким уж и большим, и я снова увидел людей. Они купались в реке или загорали. Мы неспешно пронеслись над берегом, и меня вновь охватило изумление.
«Скажи, Ветер, что это… откуда столько мусора?»
«От людей», - хмуро ответил мой друг. Я промолчал. Интересно, почему людям обязательно было мусорить здесь, ведь у них есть их города. А лес пусть бы оставили чистым. Я хотел поговорить об этом с Ветром, но, казалось, он был слишком огорчён для разговоров, и я размышлял молча, пока он снова не поднялся ввысь и не унёс нас ещё дальше.
Некоторое время мы снова летели над полями, а потом показался ещё один город. Я промолчал, и Ветер пролетел мимо, не задерживаясь. Ещё некоторое время мы летели над широкой блестящей лентой реки, мимо пронеслись ещё несколько городов.
Наконец я увидел настоящий дикий лес. Он был действительно очень большим, и я совсем не увидел там людей. Не то чтобы люди после всего увиденного меня огорчали, просто они были настолько непредсказуемы, что я никогда не мог заранее знать, что увижу – хорошее и плохое.
В лесу было просто чудесно – пели птицы (а их я полюбил ещё в самом первом городе), кругом царили тишина и прохлада. Некоторое время Ветер поносил меня меж зелёных ветвей, мы порезвились в каких-то густых кустарниках, потом я мчался по веткам наперегонки с белкой.
В конце дня мы решили сделать привал.
«Тебе нравится этот лес?» – спросил Ветер, легонько перекатывая меня с травинки на травинку.
«Очень нравится, - признался я. – Знаешь, наверное, даже больше, чем город».
«Хочешь остаться здесь?»
«Ты имеешь ввиду, хочу ли я здесь окончить свой Великий Полёт?» - уточнил я и задумался.
Я уже понял об окружающем меня мире одну важную вещь – как бы тебе ни нравилось место, в котором ты сейчас находишься, всегда найдётся то, которое будет лучше. Поэтому теперь я судил очень осторожно. Смешно было подумать, что когда-то я мечтал о городе. Лес – это, конечно, совсем другое, но ведь могло оказаться, что я ещё так многого не успел увидеть. И я твёрдо ответил: «Лес мне нравится, но я бы хотел лететь дальше».
Мне казалось, что Ветер обрадовался моему ответу. Было решено продолжать путь.

* * *

На следующий день мы пролетали мимо какого-то маленького городка. Не знаю, чем он меня заинтересовал, но я попросил Ветер спуститься. Мы пронеслись маленькими уютными улочками, и я поразился, до чего этот город не похож на тот, первый. Здесь было почти так же тихо и спокойно, как в лесу. Улочки были чистыми и опрятными, повсюду благоухали пёстрые клумбы. В городке не было ничего примечательного, ну, разве что очень красивый, хоть и небольшой, парк да удивительное умиротворение.
«Тебе нравится этот город?» – по своему обыкновению начал расспрашивать Ветер.
«Пожалуй, да, - ответил я. – Мне кажется, здесь людям живётся хорошо. Ты, наверное, хочешь спросить, желаю ли я здесь остаться? Наверное, так же, как и тогда, в лесу, я пока не знаю, что тебе ответить».
«Что ж, должен тебе сказать, что на этот раз у тебя будет время подумать. У меня есть некоторые дела, и мне придётся ненадолго оставить тебя здесь».
«Ты вернёшься?»
«Конечно. Мы ведь хотим сделать из тебя Вечного Странника, не правда ли?»
Ветер поместил меня в зазор между кирпичами в стене одного из домов.
«Здесь ты будешь в безопасности, даже если начнётся дождь» - сказал мне Ветер и улетел.
Дождь и вправду начался, так что я смог сам удостовериться в надёжности моего убежища. Пару раз мне показалось, что капли сейчас заденут меня, но всё обошлось. Дождь мне тоже понравился. Он чудесно пах и был красив на вид. Жаль, что он так опасен для меня.

Несколько дней я любовался городком. Не знаю, каково здесь зимой, но летом просто чудесно. Тем не менее, я не переставал ждать Ветра.
А однажды ночью кое-что случилось. Я снова стал свидетелем кое-чего плохого. По тёмной улице шла одинокая девушка, и на неё кто-то напал. Я очень испугался за неё и был на грани отчаянья от того, что не мог помочь. Без Ветра я совсем беспомощен. Я мог сделать лишь одно, но это было слишком рискованно для меня, да и не факт, что помогло бы. Тем не менее, бездействовать было невыносимо.
Изо всех сил пытаясь поймать хоть какое-то движение воздуха, я сначала подвинулся к краю зазора, а потом и вовсе вылетел наружу, метя в глаз преступнику. Если бы я промахнулся, все мои старания оказались бы напрасны, но я всё же попал в цель. Человек заморгал и растерялся, а девушке за эти пару мгновений удалось убежать. Преступник вытащил меня из глаза и выбросил вон. Я упал на дорогу. Я был изрядно помят, но жив. И ещё я был счастлив.
И всё же, теперь никто бы не дал за мою жизнь ни гроша. Если Ветер не вернётся до того, как меня зальёт дождь или кто-то растопчет, мне конец. Было немного обидно, но я решил, что если где и заканчивать свой Великий Полёт, то именно здесь и именно так. Оказывается, это довольно приятно - кого-то спасти.

Мне повезло – Ветер вернулся на следующий день, так что затоптать меня просто не успели. Поначалу он ругал меня за мою неосмотрительность, но я знал – он не сердится, а просто очень сильно за меня испугался. Он даже не стал снова спрашивать, хочу я остаться в городе или нет – просто унёс меня и всё. И, по правде говоря, я не особо протестовал.

* * *

Я не могу сказать, сколько времени я провёл в пути. Порой мне казалось, что прошла целая вечность. Я мог измерять время только тогда, когда бывал в городах, потому что время измеряли люди. От них я иногда узнавал даты.
Моя жизнь стала настолько разнообразной, что я мог бы запутаться и затеряться в своих воспоминаниях. Ветер показывал мне множество разных городов. Постепенно я стал распознавать и страны. Я видел всё больше и больше людей, но так до сих и пор и не смог сложить о них сколько-нибудь определённого мнения. Они были слишком разными и слишком непонятными для меня. Ветер пытался мне объяснить, что движет этими существами, но каждый раз это оказывалось для меня слишком сложным, и, вместо того, чтобы начать понимать, я запутывался ещё больше.
Природа была для меня как-то ясней. Восходы и закаты, поля, реки, леса. Они были такими же разными, как люди, и всё же, их я понимал лучше.
Горы поразили меня, пожалуй, более всего остального. Я чуть было не решил остаться и очень долго размышлял, хватит ли мне уже того, что я увидел до этого, или нет. В конце концов Ветер сказал, что он в любой момент сможет вернуть меня в горы, если мне не приглянутся никакие другие места, и я решил, что ничего не потеряю, если попутешествую ещё.

Несколько раз я чуть было не погиб. Впервые это случилось в одном из городов. Мы пролетали над каким-то домом, когда в нём занялся страшный пожар. Я едва не соприкоснулся с несколькими опасными искрами, и Ветру пришлось маневрировать, чтобы я избежал столкновения.
Второй раз всё случилось довольно странно. Мы пролетали над каким-то озером, и Ветер вдруг стих. Я понял, что произошло, когда уже оказался в воде. К счастью, я погрузился не так уж сильно, и меня некоторое время покачивало на волнах. Я держался изо всех сил, но понимал, что если ещё чуть-чуть пробуду в воде, то намокну окончательно, и тут мне придёт конец.
Но тут появился Ветер. Я не знал, что он мог сделать, ведь уже было поздно – он бы не смог поднять меня с озёрной поверхности. Но мой друг всё ж не растерялся. Он стал отгонять меня к берегу с помощью волн, и в конце концов я был выброшен на песок. Я полежал на солнце ровно день и высох настолько, что Ветер снова смог поднять меня.
Когда мы продолжили наш путь, я хотел было спросить, куда он тогда исчез, но потом передумал. Не потому что мне стало неинтересно. Просто я понял, что он чувствует себя виноватым в том, что я чуть не погиб, и, должно быть, ему будет неприятно об этом говорить. Он целый день не сказал мне ни слова, но я чувствовал его молчаливую благодарность за моё решение.

Ветер впоследствии много раз спрашивал меня, хочу ли я остаться в каком-нибудь определённом месте. Иногда я хотел, не скрою. Например, в одном небольшом городке на берегу моря. Но потом я понял, что это было поспешное решение – просто я слишком уж был очарован морем, ведь я никогда не видел столько воды.
И с каждым разом мой отрицательный ответ становился всё твёрже.
В какой-то момент я просто понял, что не представляю своего существования без Великого Полёта. Иногда я задумывался о том, суждено ли мне стать Вечным Странником. Но никто не смог бы мне ответить – даже мой друг Ветер, поэтому я просто продолжал наслаждаться своим путешествием и обществом Ветра.

* * *

В один прекрасный день настал миг, когда я вдруг почувствовал себя очень старым. Это было удивительно, ведь я прожил не так уж долго даже по нашим меркам, не то что по людским. Ветер говорил, что это оттого что я очень многое повидал. Всех моих впечатлений, пожалуй, могло бы хватить на множество книг. Мы с Ветром облетели мир не единожды. Мне казалось, что я знаю его весь вдоль и поперек – все эти материки и океаны, я мог бы нарисовать их по памяти, если бы только умел рисовать, я бы мог рассказать про каждый из земных городов.
И тут я понял, отчего легенда о Вечных Странниках – всего лишь легенда. Мои опасения оправдались – мир рано или поздно закончится. Ты можешь облететь его тысячу раз, но есть вероятность, что в тысячу первый тебе его облетать просто не захочется. И на этом все мечтания о вечном странствии закончатся.
Мною начало овладевать самое страшное, чтобы может овладеть путешественником, – Скука.
Ветер очень беспокоился за меня. Он переносил меня в самые яркие и интересные из тех мест, где мы когда-либо бывали. Ничего не помогало. Кажется, я утратил всякий интерес.
Однажды я нашёл себе новое увлечение – я пытался говорить с людьми. Они казались мне бесконечным источником самых интересных эмоций и чувств, к тому же, я сам мог им рассказать очень многое – ведь большинство их них никогда не покидали даже своих городов!
К сожалению, люди не могли меня слышать. Или не хотели. Стоило мне коснуться их, как они просто сгоняли меня рукой – что понятно, ведь я всего лишь обычный тополиный пух.

* * *

Я отчаялся. Наверное, это был конец. Мне больше незачем было летать, поэтому я не мог стать Вечным Странником. Даже Ветер ничем не мог мне помочь, и он был так же печален и мрачен, как и я. Он не хотел со мной расставаться, но мы оба понимали, что этого не избежать.
Я попросил его найти мне хорошее приятное место для окончания моего Великого Полёта. Мне было совершенно не важно, какое, поэтому я предоставил выбор ему. Я не представлял, как буду прощаться с ним. Мне казалось, я умру раньше срока от тоски.
Вскоре он сказал, что нашёл для меня очень красивое место, и я молча согласился. Мне было уже всё равно.

Это был небольшой, но красивый парк на набережной. На лавочке сидела миловидная темноволосая девушка с книгой. Она (девушка) сразу мне понравилась. Ветер нежно опустил меня на её мягкие волосы и сказал, что иногда будет навещать. Я не поверил ему. Скорее всего, он найдет себе кого-нибудь другого, кто окажется выносливей меня. Или наоборот… Впрочем, уже неважно.
Девушка провела рукой по волосам, и я оказался на её пальцах. Она взглянула на меня и вдруг улыбнулась.
- Ты, должно быть, прибыл издалека. У нас тут тополя не растут.
Первые секунды я был так шокирован, что не смог вымолвить ни слова. Человек заговорил со мной! Неужели… Нет, это было бы слишком хорошо и слишком невероятно.
Но девушка смотрела на меня, сомнений быть не могло. Я решил рискнуть.
«Да, - ответил я и назвал тот город, возле которого вырос, добавив не без гордости, - и с тех пор я много раз облетел весь мир».
- Это же так здорово! – воскликнула она. – Я тоже мечтаю когда-нибудь увидеть весь мир.
«О, это не так уж интересно, как ты думаешь, - ответил я. – Если хочешь, я расскажу тебе о нём».
Конечно же, она согласилась. Я уже понял по её глазам – она из тех, кто рано или поздно узнает о мире всё и покорит его так же, как я. Так почему бы не помочь? Ведь мне Ветер помог.
И я рассказал ей всё, что знал. Она была так восхищена, что даже забыла о своей книге. Она сидела вместе со мной на набережной и восхищённо слушала, иногда что-то уточняя.
А я был так счастлив и так проникся к ней симпатией, что рассказал не только о мире, но и своей печали. О том, что мне не стать Вечным Странником.
- А почему не стать? – удивилась она. – Мне кажется, у тебя есть все шансы.
Я объяснил. Девушка вдруг улыбнулась.
- Не вижу проблемы, - просто ответила она. – Допустим, этот мир тебе уже наскучил, но ведь есть и другие миры.
Я опешил.
«Какие это другие?»
Я стал опасаться, что девушка из тех, кого люди обычно называют сумасшедшими.
- Ну, другие, - попыталась объяснить она. – Иные. Не такие, как этот.
Я задумался. Мне сложно было поверить в то, что она говорила, и всё же я решил уточнить.
«А откуда ты знаешь?»
- Я не знаю, я просто верю, - усмехнулась она. – Знаешь, я просто это… чувствую.
«А что именно ты чувствуешь?» - продолжал я расспросы.
- Иногда мне кажется, что я чувствую запахи или звуки оттуда, из-за грани нашего мира. Иногда я встречаю людей, которые кажутся нездешними. Иногда я читаю книги об этих мирах. А порой ощущаю нездешний ветер. Даже обычный тополиный пух, такой же, как и ты, - я думаю, он тоже бывает нездешний.

* * *

После этого разговора я долго не находил себе покоя. От волнений я не мог нормально размышлять. С величайшим нетерпением я ждал появления Ветра.
Когда он наконец вернулся, я, чуть ли не трясясь от волнения, сказал, что мне нужно кое-что проверить, и попросил его отнести меня к моим собратьям.
Через некоторое время он доставил меня на большую тополиную аллею. Снова было лето, и воздух весь был наполнен моими собратьями. Я летал меж них и очень внимательно прислушивался к разговорам. Ни в первый день, ни во второй мои вылазки не увенчивались успехами.
Тем не менее, я не сдавался. Мною овладело какое-то просто-таки маниакальное упорство.
Не знаю, сколько дней прошло до тех пор, пока мне наконец повезло. Я пролетал мимо какого-то неприметного деревца, на ветке которого расположились некоторые из моих собратьев. То, что я услышал, поразило меня в самое сердце.

«...Мне нравится скорость, но здесь даже это слишком. Всё-таки, они чересчур увлеклись техническим прогрессом. Там, откуда я, люди могут меньше, но живут дольше».
«Это ты называешь техническим прогрессом? Да ведь они даже с телепортацией не знакомы! К тому же, они пока не освоили ни одной другой планеты. Им ещё расти и расти до моих земляков».
«...И ты хочешь сказать, что они ещё не истребили тополиный пух?»
«А зачем? С ростом прогресса растет и цивилизованность. Мои земляки любят свой мир и хранят его. У них даже промышленность безотходная!»
«...А нам этот технический прогресс и вовсе ни к чему. У нас всё решает магия. Это проще и дешевле».
«Разве магия – это просто?»
«Для нас – да».
«...В любом случае, это местечко не может похвастаться ни магией, ни нормальным техническим прогрессом. Мне кажется, я не задержусь здесь надолго».

Не помня себя от радости и предвкушения, я приблизился к ним и робко спросил:
«Простите, вы… кажется, из других миров?»
«Ну да», - обыденным тоном ответил один из них.
«А вы… не могли бы подсказать мне, как… ну… попасть за грань мира?»
Я чувствовал себя полнейшим дураком, но второй на полном серьёзе спросил:
«Ты ведь будущий Вечный Странник, так?»
«Да» - наугад ляпнул я.
«Тогда странно, что ты не знаешь элементарных вещей. Наверное, неопытный? Каждому Страннику известно – чтобы найти дорогу из своего мира, он должен воспользоваться помощью Того-кто-Верит».
«Простите… а где я могу найти этого… кто верит?».
«В этом мы тебе помочь не можем. У каждого Странника он свой. Можем лишь уточнить, что каждому Страннику Тот-кто-Верит непременно попадается на его пути. И тебе наверняка попадался. Надо просто вспомнить».

Я так разволновался, что даже забыл поблагодарить их.
Сомнений быть не могло. «Я не знаю, я просто верю» - да, именно так она сказала!
«Ну как, узнал что-нибудь интересное?» - спросил Ветер, поднимая меня над деревцем. Однако я был так занят своими мыслями, что даже не расслышал его. Ветер не обиделся. Он никогда не обижался.
Когда я наконец очнулся от раздумий, то попросил без промедлений отнести меня обратно к той девушке. Я даже не подумал о том, что Ветер может не знать, где она живёт. За столько лет я просто привык к его всемогуществу и тому, что он всегда мне помогает, что просто не мог себе этого представить.
Тем не менее, он летел уверенно и ни о чём меня не спрашивал. Наверное, в эти мгновения я был слишком эгоистичен, так как иначе точно заметил бы, что ему просто грустно при мысли о том, что он скоро снова со мной расстанетcя.
Мы прилетели к крутому морскому берегу. Ветер безошибочно отыскал её. Девушка стояла и глядела на море, а когда Ветер игриво взъерошил её волосы, подняла ладони, и мой друг опустил меня на одну из них.
- Я рада, что ты вернулся, - улыбнулась девушка, увидев меня.
«Я тоже, - искренне ответил я и решил сразу же перейти к делу. – Ты говорила о других мирах. Ты знаешь, как туда попасть?»
- Да, - просто ответила она. – Нужно просто лететь на рассвет.
«Лететь на восток? В восточном направлении?» – уточнил я на всякий случай, так как не вполне понял, что она имела ввиду.
- Нет, не на восток. На рассвет.
«Боюсь, я тебя не вполне понимаю», - огорчённо заметил я, подумав о том, что стыдно мне не понимать таких простых вещей, в то время как я не раз облетел весь мир.
Она рассмеялась, сказав, что такое вообще сложно понять, и ещё сложней захотеть понять, но она мне непременно поможет, так что я могу об этом не волноваться. Нам оставалось только лишь дождаться рассвета.
Пока мы разговаривали, я даже не заметил, как исчез Ветер. Мне было жаль, что я не успел с ним как следует попрощаться. Но что я мог поделать? Он всегда такой: когда хочет – появляется, когда хочет – исчезает.
«Ты отправишься со мной? – спросил я девушку. – Будешь показывать дорогу?»
- Нет, я же не умею летать.
Я подумал, что это должно её огорчать, но на её лице не было ни тени печали.
«Жаль, - проговорил я. – Мне бы хотелось взять тебя с собой. Должно быть, это не очень весело – знать дорогу, но не уметь по ней пройти?»
- Моё время ещё не пришло, - ответила она. - Конечно, когда-нибудь я тоже отправлюсь в путь, но у меня пока ещё есть дела в этом мире. К тому же, я надеюсь, что ты иногда будешь возвращаться и рассказывать мне о тех мирах.
«Буду, - твёрдо пообещал я и чуть смущённо добавил. – Если, конечно, там найдётся кто-то, кто подскажет мне, как вернуться».
- Найдётся, - заверила она. – Всегда находится.
Едва я успел рассказать своему новому другу, какие места ей следует посетить в первую очередь, если она вдруг захочет объехать весь мир, как взошло солнце.
-Удачной дороги! – сказала девушка.
Она поднесла ладонь, на которой лежал я, к лицу, повернулась к востоку и изо всей силы дунула так, что я полетел прямо на восходящее солнце.

* * *

Это было красиво и завораживающе. Я летел, летел сам! Я купался в пронизанном рассветными лучами воздухе, и мне всё чудилось, что у меня выросли крылья. Сверху было небо, снизу было море, а впереди было солнце. И я отчего-то совсем не боялся упасть.
Я не чувствовал усталости, но всё же мне стало интересно, скоро ли грань мира? Мне казалось, что я лечу уже очень долго, но рассвет всё не превращался в полдень, что заставляло меня думать о том, что прошло ещё не так много времени, как я думал. И ещё я ощутил тревогу, потому что несущий меня поток воздуха стал подозрительно быстро иссякать. Я тут же вспомнил, что тополиный пух без ветра летать не умеет, и стоило мне об этом подумать, как я стал плавно опускаться вниз, к морю.
Стало ли мне страшно? Нет. Скорее, обидно. Столько прожить, столько увидеть – и вот так окончить свой путь в море. Конечно, я прожил гораздо дольше, чем многие мои собратья, но почему я должен был погибнуть именно сейчас, когда был, казалось, так близок к цели?
Вода всё приближалась. Я по-прежнему не чувствовал страха, разве что какую-то печаль и разочарование. Может быть, я и выполнил в моей жизни всё, что от меня требовалось, но всё-таки, жаль, как же жаль, что я так и не увижу других миров! А хуже всего, что я обещал той чудесной девушке вернуться. Что если она всё же будет ждать меня? Хотя… кто будет ждать обычный тополиный пух? Его ведь так много на земле.

Вода была уже прямо подо мной. Я приготовился почувствовать её холодные объятия, как вдруг взмыл вверх.
Ветер, он вернулся! Я чуть было не закричал от радости. (И в этот миг очень пожалел, что тополиный пух не умеет кричать; хотя, люди, наверное, не разделили бы моих сожалений). Ветер поднял меня высоко над морем и закружил в воздухе.
«Ты не представляешь, как я раз тебя видеть!»
«О да, и я тоже, - ответил он, смеясь. – Я не мог допустить, чтобы ты опять намок. Тогда, после озера, вид у тебя был неважный. Боюсь представить, что было бы после моря. Наверное, даже я бы тебя испугался! Надеюсь, ты не против, если я подброшу тебя до цели твоего путешествия?»
«Конечно, более того, твоя помощь очень бы пригодилась мне сейчас. Нам надо лететь…»
«…На рассвет?»
Я замолчал, снедаемый внезапными подозрениями. Мне вдруг вспомнились слова девушки о нездешних ветрах.
«Ветер, - осторожно начал я, - скажи, а ты… ты сможешь долететь в другой мир?»
Ответ поразил меня настолько, что я даже не могу это выразить.
«Конечно. Все ветры могут свободно перемещаться между мирами».
«Как?! Ты знал о других мирах? Более того, ты там уже бывал? И ты ничего не сказал мне! А я ведь считал тебя своим другом! Ты смотрел, как я чахну от тоски день ото дня, и всё это время ты молчал!»
Я бы вырвался из его объятий, если бы только мог, так я был на него обижен. По правде говоря, в этом момент я чувствовал себя по-настоящему преданым.
«Ты не должен обижаться, - вдруг серьёзно проговорил он, после недолгого молчания. – Я не мог сказать. И поверь, мне было очень тяжело, но таковы правила. Каждый, кто хочет достичь грани мира, должен дойти до этого сам. Узнать об этом, захотеть этого, найти Того-кто-Верит и отыскать путь».
«Разве ветры подчиняются каким-то правилам? - изумился я. – Я думал, что вы самые свободные существа на свете».
«Всё на свете следует каким-то правилам. Даже сама Свобода. Собственно, свобода – это и есть результат точного выполнения тех правил, которые мы зовём Законами Мироздания. Я не хочу, чтобы ты на меня обижался, поверь, я не мог ничего тебе рассказывать до срока, потому что мне нельзя было этого делать. Я мог только непрямыми путями подталкивать тебя и верить, что ты найдёшь путь, не более».
«Ты специально отнёс меня к той девушке!» - вдруг осенило меня.
«Я надеялся, что она сможет тебе помочь, хотя никогда нет абсолютной уверенности».
«Прости меня! Что бы я без тебя делал?»
«А зачем тебе что-то делать без меня?» - лукаво вопросил Ветер.
Мы продолжали полёт. И в эти мгновения мы были по-настоящему счастливы. По крайней мере, я, так как не знаю, бывают ли ветры счастливы. Хотелось верить, что бывают, ведь быть счастливым всегда интересней вместе с кем-то.
Я даже перестал удивляться тому, что рассвет всё не кончается. Конечно, у меня появились подозрения, что это какой-то совершенно необычный рассвет. Вокруг становилось всё меньше воды и воздуха и всё больше света.
Вскоре мы оказались полностью окружены одним лишь ослепительным светом, и я вдруг почувствовал, что что-то изменилось…
- Добро пожаловать за грань мира, Вечный Странник, - сказал Ветер.

@темы: оридж, сказка, спетое Dangerous Mind, глючь, грань чего-то там, романтик, хоть и безнадёжный, рассказ

---

Мы наконец-таки сделали наш новый форумный дизайн для Талигойского Лабиринта!! Ура, товарищи!
Берто, альмиранте, Айрис, спасибо вам! Мы это сделали, йеее!
Я счастлив по этому поводу, дико счастлив!
Да, вот он, наш оригинальный и приводящий меня в дикий восторг дизайн - eternal.5bb.ru/
(Ну я же просто не мог не похвастаться))))

@темы: есть повод!, РИ, форумное, объявление, заметки о Кэртиане, прелесть-няка-няка^_^

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Спруты и другое)

Сегодня в процессе дайрёвой дискуссии у нас с  Catherine Earnshaw и  Prydderi родился мем под названием "Платоническая энца"
Чё ита такое? Как лично я понял этот... механизм.
Это когда, например, художник рисует офигительный арт к фику, и авторы его за это любят. Поскольку художник авторам нужен живым и невредимым, то любят они его исключительно платонически, но так сильно, что это рейтинг, определённо рейтинг, - энца, не меньше)))

Кстати, с разрешения автора, то бишь  Catherine Earnshaw, размещаю тут то, за что к художнику была применена "платоническая энца", а именно, очешуенных Гирке и Валентина)))

@темы: красота миров, заметки о Кэртиане, к-Арт-инки, избранные места, фэндом's, прелесть-няка-няка^_^, восторг

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Обещанные 10 фактов о персонаже.

Я когда-то обещала в рамках исполнения желания "50 фактов обо мне" 10 из оных о персонаже. О персонаже вполне конкретном, Манрике, значится.
Предупреждаю, это не видение канонического персонажа. Это именно лично мой накрышник, - то, каким этот персонаж является даже не в моей голове, а уже вполне себе отдельно от неё. В общем, в игре и в жизни (в своей жизни, не в моей).

***

10 фактов о моём накрышнике и основном игровом персонаже Леонарде Манрике

1. Насколько я успела понять, Леонард относится к типу, так сказать, "эмоциональных интровертов". То есть, он переживает, в общем-то, сильно и много, но внутри себя.
Привычка скрывать эмоции является уже, скорее, условным рефлексом на окружающую реальность. Причём, сложно сказать, является ли это последствием особых методов воспитания тессория и воспитания самой жизнью. Скорее всего, изначально были заданы какие-то параметры, которые установили дальнейшую реакцию на окружающий мир. Окружающий мир оказался таковым, который не способствует откровенности. В Талиге чуть ли не каждый носит "маску", генерал Манрик не исключение.

2. Тем не менее, Леонард человек достаточно эмоциональный, а эмоциональный человек должен как-то выражать эмоции, в любом случае. Поэтому эмоциональная реакция бывает, но только тогда, когда это признаётся безопасным. Есть эмоции, которые можно проявить, не раскрывая себя. Например, вызвериться на подчинённых - это безопасные эмоции. Вообще, ярость, злость, гнев, раздражение - это безопасные эмоции. В умеренных пределах, конечно же. Разъяриться так, чтобы сдуру вызвать, к примеру, более сильного противника на дуэль - это тоже крайне нежелательно, понятно.
А вот, к примеру, показывать свою особую к кому-либо привязанность - это нежелательное проявление эмоций. Оно нежелательно, потому что может быть использовано против тебя.

3. По складу характера - перфекционист. Потому требователен к себе и к другим. Свой предел знает, но чтобы достигнуть его, сделает всё что угодно. Ощущение собственного несовершенства в чём-либо очень сильно угнетает.

4. Леонард по натуре не интриган, и удовольствия от интриг особого не испытывает. Он искренне считает, что на войне проще, чем во дворцовых кулуарах. Но интриговать он умеет. И вполне себе хорошо. Просто это входит в "набор умений, позволяющих выжить и добиться успеха".

5. Как выяснилось совершенно случайно - ревнив, и притом сильно. Просто раньше у игрока не было прецедента, чтобы это понять, а потом он появился. Для игрока это было неожиданностью, честно. И, как оказалось, в состоянии нахлынувшей ревности, Леонарду отказывает природная манриковская осторожность. Да по правде говоря, она просто отрубается напрочь в таких ситуациях. Как и способность мыслить здраво.

6. Внешне и по характеру больше похож на покойную мать, чем на отца.
(О ней игрок когда-нибудь напишет, ибо очень явственно видит её образ).

7. Из родичей больше всех привязан к младшей племяннице Лионелле. С ней же связаны самые тёплые воспоминания.

8. Войну и свою к ней причастность воспринимает как суровую необходимость. Отдаёт себе отчёт в том, что не выбрал бы карьеру военного, если бы обстоятельства не требовали обратного.

9. Касательно фразы о том, что "труп врага пахнет хорошо". Чистейшей воды бравада. Не более чем часть выгодно продуманного образа "хама".
На самом деле, Леонард был бы рад, не будь врагов вообще. Но он прекрасно понимает, что так не бывает да и быть не может. Поэтому пусть лучше враги будут трупами. Хороший враг - мёртвый враг. Тем не менее, как и каждый человек, частью деятельности которого является убийство, понимает ценность жизни.

10. Иногда мечтает о том, чтобы снять "маску". Человек, с которым можно будет говорить прямо, может стать близким другом. Просто близким.
По натуре романтичен, но поскольку это противоречит заданному изначально образу и может привести к проявлению небезопасных эмоций, это не афишируется.
А ещё мечтает убраться из столицы.
О чём персонаж мечтает ещё, игрок написать не может, потому что персонаж пообещал за это оторвать игроку башку, а игрок ведь не генерал, в отличии от персонажа, и защититься не сможет.

@темы: Манрик

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Воспитательные меры тессория Манрика.

Честно признаюсь, что идея сего безобразия принадлежит прекрасной Леони, то бишь [Славка].
Эти девицы, знаете, у них такие фантазии иногда бывают...
Ну а я, так сказать, "исполнил заявку".

Итак, тессорий Манрик явился к Марианне, чтобы забрать сына. И как это всё происходило...

- Не бойтесь, генерал, я не кусаюсь, - очаровательно улыбнувшись, произнесла Марианна.
"Попробовала бы! А то потом и я могу..." - подумал Леонард Манрик, но для приличия улыбнулся в ответ.
- Сегодня, по крайней мере, кусаться точно не намерена. Может быть, ещё вина?
- Да, знаете, я уже, пожалуй и так...
- Да бросьте! - прелестная баронесса грациозно поднялась и, соблазнительно покачивая бёдрами, прошлась к столику. - Вы же решили остаться на весь вечер. (По тону было ясно, что "на всю ночь", но Марианна тоже была вежливой). Так зачем же себя ограничивать?
Генерал блаженно откинулся на спинку мягкого и удобного кресла и прикрыл глаза, старательно отгоняя мысли о том, что, вроде бы, надо куда-то срочно бежать и что-то делать. Но Марианна могла подумать, что бежать он намерен от неё - зачем же нервировать зря эту прелестную женщину? Она ведь и меры принять может.
* * *
Где-то внизу вдруг громко хлопнули двери.
Обычно генерал Манрик от громких звуков не дёргался, но в этом ему отчего-то почудилось нечто особенно зловещее.
Предчувствие ещё никогда его не подводило. Не подвело и на этот раз, ибо из прихожей вдруг послышался звучный голос тессория.
Леонард изменился в лице и невольно вцепился в подлокотники до совершенного побеления костяшек. Марианна удивлённо взглянула на гостя, чуть склонив набок прелестную головку.
- В чём дело, сударь! - послышался откуда-то снизу возмущённый глас Леопольда Манрика. - Уйдите с дороги! Я пришёл за сыном! Ах, у баронессы? Так извольте...
- Ага, - Марианна сочувственно взглянула на генерала и сокрушённо покачала головой. - Пойдёте с папенькой или как?
Леонард вскочил с возмущённым видом.
- Сколько мне лет по-вашему, сударыня?
- Не знаю, - улыбнулась баронесса. - Вы же не признаётесь.
Генерал мужественно выдохнул и решительно отправился в гостиную. Марианна старательно поправила платье и выплыла следом.
* * *
Тессорий возвышался посреди богато убранной гостиной Капуль-Гизайлей, а вокруг него суетился чрезвычайно растревоженный барон. Решительный взор Манрика-старшего встретил не менее решительный взор его отпрыска.
- Одевайтесь, и даю вам ровно три минуты! - прогромыхал тессорий.
- Вы в своём уме? - возмутился Леонард, стремительно спускаясь по лестнице навстречу опасности. - Я взрослый человек, и не позволю...
- Ещё одно слово, - угрожающе произнёс Леопольд, - и вы здесь больше не появитесь.
- Я могу ходить, куда мне вздумается! - заявил Леонард, не без содрогания замечая, что на них вытаращились все гости Марианны.
Тессорий, видно, это тоже заметил, поэтому, понизив голос, произнёс:
- Леонард, мы поговорим об этом дома. Об этом и о вашем поведении.
- О моём поведении? Да вы на себя взгляните! Вы явились сюда за мной, будто бы я маленький ребёнок! - он возмущённо фыркнул.
- Для любящего отца дети его всегда остаются детьми, - провозгласил тессорий и предпринял попытку схватить заупрямившегося сына за шиворот.
Но Леонард был на чеку и ловко увернулся от любящей отцовской десницы. Марианна, наблюдавшая за семейной сценой с лестничной площадки, одобрительно кивнула.
- Леонард, не заставляйте меня повторять дважды! - прикрикнул Манрик-старший, топнув ногой для пущей убедительности.
- Хоть дважды, хоть шестнадцатикратно! Хватит с меня вашей опеки. Когда-нибудь она без преувеличений заведёт меня в могилу! - окончательно распоясался генерал от инфантерии.
- Что вы такое говорите, сын мой! - возмутился тессорий. - Я всегда желал вам только добра! Но вы не сможете добиться успеха, предаваясь здесь праздным забавам. Вам следует пораньше лечь, чтобы завтра утром встать во главе новой армии...
Во время проникновенной отцовской речи Леопольд незаметно передвигался всё ближе и ближе, но он всё-таки был тессорием, а Леонард генералом, поэтому "хитрый" манёвр он раскусил вовремя и нашёл убежище на лестнице.
- Возглавляйте сами свою армию! - бесстрашно выкрикнул он. - А я останусь здесь - и притом столько времени, сколько мне заблагорассудится!
Покрасневшее лицо тессория явственно говорило о том, что его терпение на исходе, и он ринулся в наступление.
Леонард оперативно сменил место дислокации, забравшись в два раза выше. Леопольд отнюдь не мог похвастать столь же отменной физической формой, как сын, поэтому сдал позиции ещё где-то на середине лестницы.

Между тем Леонард добрался до лестничной площадки и гордо выпрямился.
- Это просто унизительно - то, что вы вот так сюда за мной являетесь! - продолжал он бесстрашно вещать в порыве сыновнего гнева. - В конце концов, вы помните, сколько мне лет?
Тессорий вдруг остановился, задумавшись. Потом замотал головой и ответил не менее страстным порывом гнева отцовского:
- Это совершенно неважно! Вы не в состоянии о себе позаботиться! Если я оставлю вас на произвол судьбы, вы погубите себя без промедления. Только я знаю, как устроить вашу жизнь, я ваш отец, в конце концов! И я всё ещё считаю, что вам не следует проводить время в обществе этой женщины. Вы должны совершенствоваться как военачальник, а не как повеса. У меня на вас большие надежды!
Видно было, что воспитательная речь тессория изрядно мешала ему в восхождении. По-видимому, на неё он делал большую ставку, чем на физическое воздействие. Вцепившись в перила, он гневно сверкал очами в сторону дерзкого отпрыска.
- А я... А я... Я не хочу быть военачальником, вот! - мстительно заявил Леонард, отодвигаясь от ставшей небезопасной лестницы.
Гости следили за маневрами тессория и его сына с нескрываемым интересом.
- Чего вы хотите, не имеет значения! - ответствовал любящий и практичный отец. - Я уже всё за вас решил, выбрал идеальный вариант. Если я решу, что вы будете, к примеру, маршалом, то вы им будете! Ради блага нашей семьи и ради своего собственного!
- А вот и не буду! - воскликнул вдохновлённый мыслями о свободе Леонард. - Не хочу быть маршалом! И генералом быть тоже не хочу! Я... я... я вообще уйду из армии! И буду жить, как мне захочется! И... и женюсь, на ком захочу! - добил тессория сын.
Леопольд задохнулся от возмущения.
- Ах ты неблагодарный щенок! Ну погоди только я до тебя доберусь...
- Скорее уж птенец, - задумчиво протянула Марианна. - Неблагодарный птенец.
- Вы станете маршалом, на ком я скажу! - выкрикнул, добираясь до верха и тяжко дыша, тессорий. - В смысле, женитесь, на ком я скажу, и станете маршалом!
- Не женюсь и не стану! - ответствовал неблагодарный сын. - Моя судьба - только в моих руках! Я свободен в своём выборе!
- Создатель правый, где вы набрались этих пошлостей? - сокрушённо покачал головой Леопольд.
Он уже успел отдышаться и решительно направился в сторону Леонарда. Тот, оценив опасность, ретировался к другой лестнице, с противоположной стороны от галереи, и, схватившись за перила, быстро съехал по ним вниз.
- Стой, неблагодарный мальчишка! Ты пожалеешь! Я лишу тебя содержания и своего отцовского покровительства!
Спуститься по лестнице тессорию удалось гораздо быстрее, чем до этого подняться. Видимо, гнев придал ему сил, и он оказался внизу гораздо скорее, чем на то рассчитывал Леонард. Генерал от инфантерии, окрылённый близкой, как ему казалось, победой, остановился, чтобы послать воздушный поцелуй Марианне, и в этот миг его настигло родительское правосудие в виде могучей длани тессория, вцепившейся в воротник.
- А вот теперь, сын мой, вас ждёт серьёзный разговор. Но не раньше, чем вы уйдёте отсюда вместе со мной.
Леонард совершил отчаянный рывок и оказался у стены под лестницей. Тессорий находился напротив и с каждым мигом неотвратимо надвигался.
- Итак, ваша свободная воля на этом заканчивается, - победоносно изрёк Леопольд, чей взор горел жаждой мести и справедливости. И, конечно же, отцовской любовью и заботой.
Леонард затравленно огляделся и приготовился принять яростный последний бой.

Родительское правосудие вот-вот должно было настигнуть храброго генерала вновь, когда вдруг произошло нечто совершенно неожиданное.
Откуда-то сверху упало что-то, что разбилось на множество осколков на мятежной голове генерала Манрика, заставив того без чувств пасть к ногам разгневанного родителя. Тессорий вытаращился на бесчувственного сына, не в состоянии справиться с нахлынувшим изумлением. Затем медленно поднял взор, надеясь найти там, наверху, некое объяснение случившемуся. Объяснением стала прекрасная Марианна, имеющая вид весьма виноватый и испуганный.
- Ах! - воскликнула она. - Как жаль. Это была моя любимая ваза! Но бедного Леонарда, конечно же, жаль гораздо больше. Какая же я неловкая!
- И какая меткая, - восхищённым шёпотом добавил барон Капуль-Гизайль.
Марианна ланью сбежала по лестнице и ринулась к "бедному Леонарду".
- Простите меня, господин тессорий, - проговорила "преступница" тоном, способным растрогать незыблемые надорские скалы. - Боюсь, с такой травмой любые перемещения, кроме самых коротких, вашему сыну противопоказаны. Он должен остаться здесь. Мы позовём доктора. Ах, господин тессорий, я так виновата перед вами!
Баронесса вдруг сделала попытку броситься к тессорию с рыданиями, но тот благоразумно отшатнулся. Марианна повторила маневр, Манрик-старший отшатнулся опять. Прелестница покосилась на мужа и сделала тому знак оттеснить Леопольда к выходу. Тессорий был так потрясён случившимся, что даже забыл о сопротивлении.
- Вам нужно пойти домой, успокоиться и отдохнуть, - ласково проворковала Марианна. - Если повезёт, то к утру бедный Леонард даже не будет помнить о вашей досадной ссоре, - ловким движением прелестница вытолкнула тессория за дверь и захлопнула её.
Облегчённо выдохнув с чувством выполненного долга, Марианна позвала слуг и распорядилась:
- Господина генерала отнесите в мою комнату. Только осторожней, - баронесса лукаво улыбнулась. - Он мне нужен живым.

* * *

@темы: Манрик, спетое Dangerous Mind, зарисовка, веселуха, заметки о Кэртиане

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Романтическое настроение)

Сегодня меня потянуло на романтику и щедрость в плане красивых картинок.
Половина с ассоциациями, остальное придумаете сами)))

Просто красивые пары

Просто красивые пары

Эта наверняка известна многим, если не всем, но она мне очень нравится)







А эта меня почему-то вштырила)))



* * *

Дальше пошли мои глюки ассоциации

Варда и Мелькор

Варда и Мелькор

Эльвэ и Мелиан

Эльвэ и Мелиан
(Правда, ухи-то, ухи...>< )

Феанаро и Нэрданель

Феанаро и Нэрданель

Этих сами узнаете)

Этих сами узнаете)
Суровый менестрель всем своим видом как бэ намекаэ: "Адан, тронешь принцессу - убью".

Турукано и Эленвэ

Кстати... Турукано и Эленвэ

Эарендил и Эльвинг

Эарендил и Эльвинг
(Главное, в порыве страсти не потерять Сильмарилл))

Хмм... сразу несколько вариантов... Марианна и Марсель? Юная Матильда с мужем?
(Глючило ещё на Арлетту и Арно, но тот, вроде, посветлее должен быть)

Хмм... сразу несколько вариантов... Марианна и Марсель? Юная Матильда с мужем?
(Глючило ещё на Арлетту и Арно, но тот, вроде, посветлее должен быть)



* * *

Муррк)

Муррк)

А это... гхм... *засмущался*
(Кардинал, ты этого не видел!)

А это... гхм... *засмущался*
(Кардинал, ты этого не видел!)



* * *

@темы: красота миров, к-Арт-инки, ассоциации

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

~ Взгляд цвета грозового неба ~

Очередная "ардовская" зарисовка. Перекликается с этим - www.diary.ru/~Fealinte/p141012503.htm#more1 (зарисовка на тему эпизода из "Лэйтиан" от имени Куруфина)

~ Взгляд цвета грозового неба ~

...Они встретились на берегу, под шум прибоя и шелест ветра в кронах прибрежных деревьев, - разные, как день и ночь, и такие похожие.
Да, в Валиноре уже давно не говорили "как Лаурелин и Тельперион". Только - "как день и ночь". А точнее - как ясный солнечный день, который глядел на всех чистой лазурью взгляда, и сумрачный предгрозовой вечер. Золотые волны волос одной и чёрные вихры, взметающиеся от ветра, другой. Светло-голубой взгляд напротив взгляда грозового неба.
Они остановились. Обе стройные и невысокие. Белое платье - словно лёгкое облако на голубом небе. И тёмно-синее - как сумерки.
Солнце улыбнулось, грозовое небо опустило взгляд.
- Ильвэрантиль...
Тонкая нежная рука, объятая лёгкой белоснежной тканью, протянулась навстречу.
Нолдиэ подняла взгляд, посмотрела прямо в чистую лазурь.
"Она улыбается... Как же чудесно она улыбается. Как будто бы ничего и не произошло".
Их руки соединились, но тут хрупкая Ваниэ с несвойственной ей решительностью заключила подругу в объятия.
Ильвэрантиль зажмурилась - сильно-сильно - чтобы сдержать слёзы.
...Амариэ улыбалась. Она улыбалась часто, невольно вводя в заблуждение многих. Блаженный Аман, такими трудами исцелённый от горестей, был всем для Ваниар. Но немногие Ваниар целыми днями стояли на высоком берегу, до боли в глазах вглядываясь вдаль, зная, что так всё равно ничего не увидишь, но надо, надо стоять... и глядеть. Просто глядеть. А вдруг? Но нет...
А когда кто-то подходил, она оборачивалась, как ни в чём ни бывало, лучезарно улыбалась и говорила, что пришла встретить прекрасную Ариэн. Ведь это так замечательно и приятно, когда тебя кто-то встречает, когда тебя... кто-то... ждёт. Она ждала. Терпеливо, неумолимо, ничуть не сомневаясь.
О как Ильвэрантиль хотела научиться этому уверенному, улыбающемуся ожиданию!

Небо над головами двух дев словно колебалось, не зная, кому уподобиться...

Небо над головами двух дев словно колебалось, не зная, кому уподобиться. Серые с белым облака спешили на юг под порывами северного ветра, а в просветах мелькала ясная лазурь. И в тон ему менялось море. Спокойное и неспокойное, строгое и простое, необъятное и... имеющее иной берег. Далёкий, но всё же достижимый.
- Ты печальна. Ты снова печальна, Ильвэрантиль, - сокрушённо покачала головой Ваниэ.
Когда-то Амариэ, как и все, называла её просто Ильвэн. Но это было давно. Он тоже называл её так. И в последний раз... Он называл её по имени - так, - и она не хотела больше слышать это имя. Оно слишком о многом напоминало. Только леди Нэрданель иногда, забывшись, произносила его. Но тут же поправлялась, печально усмехаясь.
- Как госпожа Индис? - спросила Нолдиэ.
- Последние дни она не так молчалива, как обычно, когда возвращается в Тирион. Как, впрочем, и леди Нэрданель. Неужели она действительно много дней не выходила из своей мастерской?
Ильвэрантиль молча кивнула. Потом всё же добавила, не желая показаться невежливой:
- Я приглашала её на прогулку, но... я вижу... есть моменты, когда она просто не слышит. Никого, даже меня.
- Хорошо, если бы они встречались почаще, - Амариэ чуть склонила голову набок. - Эти встречи преображают их настроение в лучшую сторону.
"Как и наши - нас", - подумала Нолдиэ, но вслух не сказала. Иногда произнесённое вслух очевидное теряет свою особенность.

- Ильвэрантиль... - неожиданно неуверенно. - Помнишь, что ты говорила тогда... О том, чтобы попросить Валиэ Вайрэ...
- Это было глупостью! - непроизвольно отшатнулась Нолдиэ. - Я думала... Нет, это слишком. Ты же знаешь, нам не позволят. Это недопустимо. Забудь, я была не в себе.
Амариэ неловко помолчала и взглянула на подругу как-то робко, из-под опущенных ресниц.
- Да, это действительно недопустимо. Но Валиэ милосердна, как и Эстэ. Я обращалась к ней, и узнала, что мы могли бы...
- Амариэ! - Ильвэрантиль невольно схватила Ваниэ за руку и всмотрелась в её глаза каким-то диким, исполненным горечи и надежды взглядом.
- Ты всё ещё хочешь этого? - уже твёрдо проговорила Амариэ.
Нолдиэ отняла руку, но не отвела взгляда, в котором явно утвердительный ответ смешался с необъяснимым страхом.

* * *

Гобелены Вайрэ... Они будто живут собственной жизнью, показывая какую-то иную, только им одним ведомую реальность. Слишком удивительные, странные, непривычные краски, слишком быстро меняется картина.
Ильвэрантиль почувствовала, как медленно, но верно, начинает кружиться голова. Разум с трудом справлялся с количеством увиденного. Лишь спустя некоторое время она смогла видеть только то, что нужно, сознание милосердно избавляло само себя от лишнего.
Она была там и всё видела. Это было нелегко. Хотелось броситься туда, в этот разноцветный вихрь, что-то сделать, что-то сказать. Амариэ предостерегающе сжала её руку, и это был спасительный мостик к понимаю, что она всё-таки здесь, а не там.
Пламя... Искры... Отблески на волнах.
Она искала только одно лицо. Один взгляд. Взгляд и рука с факелом.
- Что ты делаешь... Что ты делаешь! - вырвался у неё горький крик.
- Ильвэн, - Амариэ, осознанно или невольно, назвала то имя, забытое. - Он не слышит, это уже в прошлом, Ильвэн...
Ильвэн...
Нет, это не Амариэ, это он - тот, в ком её судьба, это он произносит раз за разом - вспоминая, гневаясь, сожалея. Любя и ненавидя...

...Дни сменяют дни. Битвы сменяют битвы. Потери и поражения. Надежда сменяется отчаянием. Жизнь сменяется смертью. Блеск стали, огонь, кровь.
Сумрачный горный перевал. Одинокая фигура на высокой башне.
- Ильвэн, это небо - как твои глаза. Только их я вижу каждую ночь, только их... А потом понимаю, что это всего лишь небо... Небо, под которым нам не победить.
Бесчисленные слёзы. Бесчисленные потери.
Дым, огонь, безнадёжная схватка. Чернота занесённых мечей.
Ильвэрантиль вскрикнула, закрыла лицо руками. Чьи-то нежные руки сжали её плечи. Амариэ... Она здесь. Интересно, она видит что-то своё?

...Величественные чертоги, многочисленные лица. Блеск королевского венца в золотых волосах. Руки Амариэ невольно сильней сжали плечи Нолдиэ. Ильвэрантиль не могла этого видеть, но они с подругой улыбнулись одновременно и как-то... похоже.
И опять дни, дни... Исполненные ожидания.
Ильвэрантиль не любила ожидание. Оно мучило её невозможностью действия. Как и его, она это знала.
Как же он похож на отца. И в то же время не похож.
Она видит боль и печаль в глазах Финдарато, и ей вдруг становится стыдно перед Амариэ. Нолдиэ ненавязчиво отстраняется и впивается взглядом в решительное и торжествующее лицо. Оно красиво и... ужасно.
- Нет, не твои слова... Это не ты... Атаринке!
- Ильвэрантиль, - снова осадила Амариэ - ей послышалось, или голос подруги стал холодней?
- Это всё боль... твоя боль - из-за меня! И из-за отца. Я виновата, как же я виновата... Ведь я могла бы остановить тебя. Ты шепчешь моё имя, не надеясь на ответ...
Она не плакала. Умолкла и стояла неподвижно, глядя чуть исподлобья; чёрные волосы упали на лицо, но она не заметила. Сжала тонкие ладони в кулаки. Она была натянутой струной, готовой лопнуть в любой момент. Струна не лопнула, но слёзы всё-таки пробились через броню самообладания. Губы дрожали, но она продолжала их сжимать. Именно эту привычку унаследовал от неё Тьелпэ - тоже молчал, сжимал губы, но молчал.
Ильвэрантиль чувствовала, как лицо горит от стыда... и от злости. И тут на плечи снова мягко, но уверенно легли руки.
- Ильвэрантиль, - голос, нежный, успокаивающий, доброжелательный. И как она могла усомниться в Амариэ?

Ваниэ вдруг сделала шаг вперёд и подняла глаза. Ильвэрантиль, чуть удивлённо, проследила взглядом и замерла. Она увидела смерть. Бесславную, во тьме, исполненную отчаянья и боли. Поникшее золото волос, обессилевшие руки. Но улыбка - слабая, едва заметная, и всё ж... исполненная веры.
Амариэ улыбнулась - точь в точь - и вдруг порывисто опустилась на колени, закрыв лицо руками.
Теперь уже настала очередь Ильвэнрантиль подойти и положить руки на подрагивающие хрупкие плечи.
"Как ты можешь - утешать её? - вдруг ворвались в сознание злые мысли. - После того, как тот, кого ты любишь, погубил того, кого любит она?"
- Я не могу... - растерянно пробормотала Нолдиэ, вдруг почувствовав жгучую вину с новой силой.

* * *

...И опять над головой было ясное небо, а под ногами - изумрудное поле травы. Ветер в лицо, и она бежит, бежит, пытаясь убежать от самой себя. Или от той, кому теперь не сможет смотреть в глаза. Странно, но силы кончились очень быстро, и Нолдиэ почти упала в траву, впившись пальцами в землю и почти не сдерживая слёз. Она не знала, сколько прошло времени, но нежная рука снова коснулась плеча, волос, руки. Ласково, успокаивающе. Как ветер.
Ильвэрантиль подняла лицо, ожидая увидеть осуждение. Вместо этого...
Амариэ улыбалась. Светло, ясно, с надеждой.
- Теперь уже скоро, - просто проговорила она. - Пойдём к побережью. Ведь мы ушли, так и не насмотревшись на море.
Амариэ полюбила море после знакомства с Инголдо.
Нолдиэ поднялась и тоже выдавила из себя улыбку. Она не будет объяснять Амариэ, что, в отличие от той, у неё-то надежды нет. Но она всё же пошла с подругой. Потому что это лучше, чем просто лежать в траве и рыдать. Ильвэрантиль, как и Атаринке, никогда не любила бездействие.

* * *

@темы: Арда, спетое Dangerous Mind, зарисовка, Первый Дом Нолдор, Атаринке

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Наконец-то я это дописала...>< Теперь я со спокойной совестью могу пойти в магазин и покушать...

Небольшая зарисовка. Один необычный день из юности Луизы Арамоны.

~ Синее-синее небо ~

- Луиза Кредон, вернитесь сейчас же! - визгливый голос камеристки взвился над полуденной тишиной постоялого двора жутким диссонансом.
Но виновница нарушения спокойствия немногочисленных постояльцев - сине-золотой стремительный вихрь - даже не обернулась. Подобрав юбки, она бежала по пыльной серой дороге, как самая последняя простолюдинка. Ей было всё равно, что завтра же, когда они наконец вернутся в Олларию, о её неподобающем поведении будет в подробностях доложено матери, а мать уж возьмётся за неё так, что мало не покажется. Пусть. Это всё чепуха. Не в первый и не в последний раз.
А сейчас ей просто необходимы эти мгновения свободы, чтобы прийти в себя, чтобы успокоиться, забыть, забыться...
Девица замедлила шаг - она отпустила подол, и тот стал путаться в ногах, - а летевший за ней золотой шлейф роскошных волос рассыпался по плечам.
Луиза бежала наугад - наискосок по узкой тропе, мимо убогих строений, мимо бедного маленького сада, мимо каких-то зарослей. Солнце мелькало в просветах облаков, так же как и кусочки нестерпимо синего неба. Солнце неслось вслед за ней, а девушка и сама не знала, куда бежит. От кого и от чего - знала. От камеристки, от надоедливых родственниц, от сестёр, от тех молодых офицеров, которым так понравилась Карла, от проклятого зеркала и от своего отражения в нём, от докучливого трактирщика и его не менее докучливой жены, от стен и потолка, давящих на сознание, от запаха конюшен, от людей... от себя... от себя - в первую очередь. От своей судьбы, от своей несуразности. Но разве от этого убежишь?
...Запах конюшен исчез, сменившись более приятным запахом полевых трав и неожиданной прохладой знойного дня.
Юбка мешала бежать - пришлось снова подобрать подол ненавистного непонятно-синего платья. Тропа снова вывела на пыльную дорогу. Луиза с трудом удержалась от того, чтобы не чихнуть - громко и сильно, как не подобает чихать благовоспитанной дочери Аглаи Кредон.
...Пока бежишь - плакать трудно. Ветер в лицо, слёзы сразу же высыхают. А плакать с сухими глазами - глупо. Значит, ненавидеть молча. Себя, опостылевшую бесконечными нотациями мать, гораздо более миловидную сестру, свою никчёмную жизнь, в конце-концов. Молча, стиснув зубы. И удирая от собственной тени. Хотя... какая тень в полдень-то?

Строптивая девчонка, столь некуртуазно удравшая от камеристки, выскочила за поворот дороги и... чуть не угодила под копыта появившейся непонятно откуда лошади. Всадник изо всей силы осадил коня, взметнулся вихрь тёмных волос, и, очевидно, лишь чудо уберегло Луизу от ужасного происшествия. Она даже не успела испугаться. Едва не запутавшись в подоле, она, тем не менее, ловко отскочила в сторону, вложив в крик всю скопившуюся за долгие годы горечь и злобу:
- Смотри, куда прёшь!
Ох, что было бы с госпожой Кредон, услышь она этот неподобающий приличной девице вопль, достойный лишь самого последнего конюха!

Читать дальше

Плевать. Это её, Луизы, несколько мгновений свободы, и она будет творить всё, что захочет.
Она снова ринулась наискось, через небольшую полянку - с дороги и правда следовало убраться, чтобы ещё раз не загреметь под чьи-нибудь копыта или колёса.
Рощица, снова какая-то тропа, ведущая на склон. Недолго думая, Луиза бросилась карабкаться наверх. Платье измажется, ну да Леворукий с ним! Дорвавшаяся до свободы девчонка неистово хваталась за ветви и стебли и пробиралась вверх - поближе к синему небу. Прекрасно-синему, в отличие от жуткого цвета её платья.

* * *
Склон оказался выше, чем она думала. Наверху деревьев не было, только какой-то неприятного вида кустарник. Стебли приятно щекотали лодыжки, а по небу резво неслись облака, словно тоже удирали от кого-то. На извивающуюся прихотливой змеёй меж полей и рощ дорогу ложились причудливые тени, тут же сменявшие друг друга. Там, внизу, воздух был таким же серым и пыльным, как и всё остальное. Но не здесь. Здесь было небо, мелькавшее в бело-серых пушистых просветах, и солнце, которое не жарило, а приятно согревало.
Луиза запрокинула голову и закрыла глаза, чувствуя, как щёки щекочут прорвавшиеся слёзы.
Вот бы остаться здесь - навсегда-навсегда!
Нужно убежать из дому. Начать жизнь заново. Она станет работать. Может быть, встретит кого-нибудь, кто полюбит её такой, какая она есть...
"Ничего глупее ты придумать не могла!" - раздался в голове голос то ли совести, то ли матери.
Да, да! Это было ужасно глупо - думать вот так, о чём-то несбыточном. Никуда она не убежит. И всё останется как прежде.
- Но мечтать-то я могу! - упрямо вскрикнула девочка в пронзённое солнцем воздушное пространство.
Она открыла глаза и взглянула вдаль. Всё расплывалось от пелены слёз, но Луиза продолжала глядеть, словно силясь увидеть за горизонтом ответ. Один ответ на все невысказанные вопросы.

* * *
Она даже не вздрогнула, когда почувствовала лёгкое прикосновение к волосам. Она подумала, что это просто ветер. Луиза снова закрыла глаза. От отчаяния или от удовольствия - она и сама не понимала. И думать совсем не хотелось, особенно когда осторожная рука нежно, но уверенно гладила растрепавшиеся волосы.
Луиза замерла и почувствовала, как бешено колотится сердце в груди. "Рука?"
Она обернулась резко, золотой шлейф волос волной взметнулся вверх и в сторону. Девичья ручка непроизвольно схватила чьё-то тонкое запястье, а взгляд упёрся... нет... утонул... утонул в синем-синем небе.
...Неизвестно, сколько прошло времени. Наверное, вечность. Небо вечно смотрело на Луизу Кредон пронзительной синевой чужих глаз. И она совсем не хотела сопротивляться этой вечности.
Насмешливый, но доброжелательный голос заставил её опомниться:
- Сударыня, я не затем к вам подошёл, чтобы тут же убегать, поверьте.
Луиза с ужасом поняла, что всё ещё сжимает запястье незнакомца, и отдёрнула руку, как ошпаренная. И опять всё скрыла пелена слёз. Ей стало одновременно стыдно и горько, воспоминания прошедшего дня смешались с воспоминанием о прикосновении к волосам; девушка сжала губы и напряглась, но это не помогло.
Не в силах совладать с собой, она вдруг сделала шаг вперёд и уткнулась лицом в чужое плечо, даже не пытаясь сдерживать совершенно бесстыдные рыдания. Она не могла успокоиться даже тогда, когда почувствовала себя в объятиях тонких рук, успокаивающе прижавших её к груди.

Только когда Луиза немного пришла в себя, тогда только осознала, как всё это выглядит со стороны.
Она отпрянула и уставилась на незнакомца. Брови невольно поползли вверх. "Да это же совсем мальчишка!"
На вид Луиза не дала бы невольному свидетелю её отчаянья и пятнадцати. Но он держался с таким достоинством и глядел так серьёзно, что невольно казался много старше.
- Простите меня, - проговорила девушка, пытаясь отереть слёзы с лица одновременно быстро и по возможности аккуратно.
Вряд ли получилось, но выбирать не приходится. Зеркала у неё при себе точно не было.
- Не знаю, что на меня нашло, - уже уверенней продолжила она, старательно отводя взгляд.
- Зато я знаю, - у него было неспешный и уверенный, хоть и совсем ещё мальчишеский, голос. - Вы в отчаянии.
Луиза вздрогнула и посмотрела прямо в синие глаза. Красивое светлое лицо в обрамлении таких же растрепавшихся, как и у неё, только чёрных, волос было по-прежнему очень серьёзным.
- Я даю вам честное слово, что об этом никто не узнает, если вас именно это беспокоит, - продолжал незнакомец.
Чтобы не улыбнуться, Луиза закусила губу. "Ну ты посмотри, какой серьёзный, а. И где такой выискался?" Она ляпнула поневоле, даже не успела сообразить, что это из её уст прозвучали слова:
- Что, совсем-совсем никто?
"Ох и дура! Ты ещё головку набок кокетливо склони, будет в самый раз!"
- Никому, кроме моего лучшего друга, - Луизе показалось, что губы незнакомца тронула едва заметная улыбка. - К сожалению, это неизбежно. Он не отвяжется, пока я не расскажу ему всё.
Мальчишка вдруг сделал шаг вперёд и очутился рядом с Луизой, задумчиво глядя туда, куда смотрела до его появления она сама.
Девушка была так удивлена ответом, что забыла возмутиться и запротестовать. Её хватило лишь на то, чтобы, как во сне, пробормотать:
- И как же зовут этого вашего друга?
- Если хотите, спросите у него сами. Он здесь, рядом.
Луиза непроизвольно заозиралась.
- Нет-нет, - покачал головой синеглазый. - Не так. Протяните руки, вот так, можете закрыть глаза, но это, в общем, необязательно.
Чувствуя себя хорошо если не дурой, то просто странно, Луиза последовала совету и ощутила, как её лицо овевает свежий и неожиданно сильный ветер. Она повернула голову и увидела, как взвились чёрные локоны её странного собеседника.
- Чувствуете? - невозмутимо спросил синеглазый юнец.
- Ваш друг - ветер? - лукаво усмехнувшись, уточнила Луиза и уже почти совсем не удивилась, когда мальчишка молча кивнул в ответ.

Он снова повернулся к девушке.
- Я тоже должен попросить прощения. За то что был неосторожен там, на дороге. Надеюсь, вы не пострадали?
Луиза ошарашенно покачала головой.
- Так это вы были? Это я вам... - она залилась краской, не в силах продолжить.
"Просто замечательно! Ну и кем ты теперь выглядишь перед ним? Неотёсанной мужланкой! Так тебе и надо. Будешь впредь следить за своим языком, даже когда попадаешь под конские копыта".
Поднявшееся было настроение вновь упало ниже некуда. Почти испарившаяся тоска нагрянула с новой силой. Луиза вперила злой взгляд в горизонт.
"А ты-то себе уже напридумывала, насочиняла... Юнец просто хотел удостовериться, что никого не задавил, чтобы не пришлось потом отдуваться. Он, видать по всему, знатный, ему как бы чего не вышло".
- Я хотела сказать, всё хорошо. Беспокоиться вам не о чем, - она даже не попыталась скрыть сквозившую в голосе прохладу. - К тому же, я сама виновата. Нечего было выскакивать на дорогу. А даже если бы и так!.. - сама не понимая что на неё нашло и сгорая от стыда вдруг вскрикнула Луиза. - Никто бы не стал огорчаться, если бы что-нибудь случилось с такой уродиной, как...
Она не успела договорить, потому что мальчишка вдруг оказался рядом и не терпящим возражений жестом взял её лицо в свои ладони. Синие глаза оказались так близко, что Луизе показалось, будто она с головой окунулась в пронзительную синеву неба - так, что даже дыхание перехватило. Выдержать этот взгляд было невозможно, но отвести глаза она просто не могла. Так и стояла, беспомощно глядя снизу вверх, желая, чтобы этот миг никогда не кончался и одновременно стыдясь этого желания.
- Вы ошибаетесь, - проговорил спокойный голос. - Я бы хотел, чтобы когда-нибудь вы это поняли.
Он отнял ладони, но лицо девушки продолжало пылать, как майская роза. Не зная, куда деться от смущения, она торопливо перебирала ткань платья в пальцах.
Этот взгляд... в нём не было ни отвращения, ни насмешки, как в глазах тех, кто сегодня посчитал её сестру более красивой. Никто и никогда не смотрел так на Луизу Кредон. Она не сможет забыть этот взгляд. Это она уже поняла.
Сама не зная, что опять на неё нашло, Луиза вдруг выпалила:
- Я решила убежать из дому!
Синие глаза скользнули по ней и снова обратились к горизонту.
- Вы не сделаете этого.
- Откуда вам знать? - язвительно поинтересовалась юная госпожа Кредон.
- Вы слишком благоразумны.
- Вы меня совсем не знаете, - ещё более язвительно.
- Я знаю всё, что нужно. Видел, - небрежно пояснил мальчишка.
"Ишь ты, видел он!"
- Неужели в моих глазах? - осведомилась Луиза, смутно припоминая, что цитирует какой-то пошлый роман.
- Именно, - невозмутимо отозвался юнец. - И ещё потому что я попрошу вас этого не делать.
Это правда. Она и сама понимала, что может сделать всё, чего бы этот синеглазый наглец не попросил.
- Какая разница? - устало проговорила Луиза, тоже устремляя взор вдаль. - Всё равно мы больше никогда не увидимся. Вы не сможете проверить, - печальная улыбка.
- А вы хотели бы, чтобы мы увиделись?
"Ещё спрашивает!"
- Хотела бы... наверное... - робко призналась девушка.
- Значит, это произойдёт.
Луиза вновь грустно усмехнулась, предпочитая промолчать.

- Мне не нравится ваше настроение, сударыня, - решительно проговорил мальчишка.
- Что, простите? - удивлённо подняла брови Луиза.
Он резко развернулся и, спустившись на несколько шагов вниз по склону, протянул ей руку.
- Пойдёмте.
- Куда? - изумилась Луиза, протягивая ладонь и чуть напрягаясь, когда её коснулись тонкие пальцы.
Он не ответил, только помог ей спуститься - быстро и осторожно.
Когда они вышли на дорогу, Луиза увидела уже знакомого ей вороного коня. Новоявленный утешитель ловко вскочил в седло и опять протянул руку.
У юной госпожи Кредон округлились глаза от ужаса.
- Нет, позвольте... Я... боюсь лошадей.
- Давайте руку, сударыня, - не терпящим возражения тоном произнёс юный всадник.
Кляня себя на чём свет стоит, Луиза протянула руку и опомниться на успела, как оказалась в седле.
- Вы же хотели поближе узнать моего друга, - синие глаза вдруг сверкнули весёлым огнём. - А конные прогулки всегда сближают.
Если Луиза и хотела что-то ответить, то у неё это уже не вышло бы. Конь ринулся в простор полей чёрной стрелой, ветер ударил в лицо, а дыхание перехватило так, что, казалось, больше никогда не вздохнуть ещё раз. К счастью, у девушки хватило самообладания на то, что обойтись без вскриков и "аханий". Она даже сдержалась от того, чтобы малодушно зажмуриться.
...И ничуть не пожалела об этом. Они не просто неслись вслед за ветром, впереди ветра, против ветра... Они стали ветром. Потому что обычные люди на обычных лошадях не могут нестись так стремительно. Весь мир стал чёрным, как конская грива, весь мир стал синим и белым, как небо, и золотым, как солнце. И зелёным, как поле.
...Какого цвета ветер? Синий... синий, как небо меж стремительно летящих облаков.
Золотые волосы сплетались с чёрными в невозможный волнующийся вихрь. Торжествующий мальчишеский смех смешался с радостным девичьим.
А мыслей, тяжких, тоскливых, больше не было. Было лишь ощущение бесконечного счастья и полёта...

* * *
Земля всё ещё норовила уйти из-под ног. Сон - ведь это точно был сон - всё никак не хотел кончаться.
- Я... благодарна вам, - какие-то пустые, бессмысленные слова.
Луиза подняла голову. Синеглазый всадник снова был серьёзен.
- Не стоит. У вас красивый смех. Я вполне вознагражден.
Девушка зарделась, не забыв мысленно приказать себе не привыкать к подобным комплиментам.
Мальчишка, наклонившись к ней, протянул руку. Луиза, не думая, протянула свою в ответ и вздрогнула, почувствовав, как ладони коснулось что-то холодное.
- Кто-то скажет, что звёзды днём увидеть невозможно. Но я бы хотел, чтобы эта осталась у вас.
Уже в следующее мгновение от него остался только пыльный вихрь на дороге. Но Луиза и не подумала прикрыть лицо.
"Имя... Я так и не спросила его имя... А может быть, оно и к лучшему. Ну, узнала бы я, что он какой-нибудь... граф... Или, хуже того, герцог... Что толку?"
Она подняла голову и долго смотрела на синее-синее бесконечное небо.
Пора было возвращаться. Пора было снова становиться Луизой Кредон, послушной дочерью и благовоспитанной девицей. И иногда мечтать тайно об этом дне.
"Имя... Зачем мне имя? Я его и так узнаю".
Она опустила голову и вдруг поняла, что стоит одна, посреди пустой дороги, и до сих пор сжимает ладонь.
Медленно, словно боясь неосторожно рассеять остатки сна, Луиза разжала пальцы и с изумлением воззрилась на лежащую на её ладони звезду, сияющую на фоне синего-синего неба.

* * *

@темы: спетое Dangerous Mind, заметки о Кэртиане, рассказ

---

Вот уже не в первый раз в жизни встречаю утверждение, что "девушкам больше нравятся мерзавцы".
Эм... Или я чего-то не понимаю в этой жизни...

Девушки, вам действительно больше нравятся мерзавцы?)))
(Считайте, что это соцопрос))

@темы: вопрос в осознанное пространство, жажду мнений