Наш дорогой брат Цезий тут нынче о подарочках говорил, и в моё плечо при его словах в чатике внезапно вцепилась эта стервь - Муза моя дорогая) Правда, вцепилась она как-то криво, поэтому и подарок вышел весьма... странный!
Так что вот - написалось для
Номах - внезапное и очень глючное. Драббл на ~800 слов, жанр хз.
А ещё у этого драбблика есть вдохновитель, но его имя можно узнать только из самого текста, спойлерить не буду
Warning! Может быть опасно для мозга; логики и смысла не обнаружено)* * *
Над городом пылал закат, расцвечивая улицы пламенными отблесками.
Брат Цезий неспешно мерил шагами городскую мостовую, скользя по спешащим мимо него людям отстранённым взглядом. Какими суетливыми казались они в своих обыденных повседневных хлопотах, какими простыми. Время от времени он задумывался о том, таит ли хоть один из них какую-либо тайну, настоящую тайну, действительно достойную того, чтобы остановиться и приглядеться к её носителю повнимательней. Он видел и замечал всё (ну, или практически всё), но, увы, малая часть интересовала его так, как собственное предстоящее дело.
Знал ли этот город, догорающий в рыжих отсветах, чья власть на самом деле окутывала его сетями? Знал ли, кто решает судьбу — его собственную и его жителей, так беспечно смеющих думать об обыденном, когда совсем рядом с ними, за каменным хладом стен и под каменной тяжестью плит, происходило совсем не обыденное, а, напротив, — вершащее историю?
Размеренная поступь, спокойный взгляд, неторопливые, исполненные достоинства движения — всё выдавало в нём истинного служителя веры, но не выдавало, впрочем, главного о нём. И это было к лучшему, потому что так всё и задумывалось.
Поворот, ещё один, затем арка, внутренний дворик...Поворот, ещё один, затем арка, внутренний дворик. Незаметная дверца сбоку в стене. Полоска света, брошенная на камни огненной чертой.
Его увидели, впустили. Его знали здесь и всегда привечали. Он и сам вёл себя приветливо и непринуждённо, как будто среди друзей. Они думали, что так и есть, и он не разубеждал их в этом. Присутствовал на собраниях, слушал речи, диспуты, планы на будущее. Слушал и запоминал, оставаясь в тени, незаметным, в то же время будучи на виду, но не привлекая к себе ненужного внимания. Уж это он умел в совершенстве. Так же, как и сменять почти мгновенно сосредоточенный взгляд на рассеянный.
Иногда его начинали мучить сомнения. А что, если ошибся? Что, если остаться с ними, не предавать, не докладывать, дать им свершить то, к чему стремились? Изменить уклад этого города и власть в нём — радикально, совершенно! Разве не это предначертано? Сердце стремилось именно к этому, но разум...
Никогда он не позволит сердцу довлеть над разумом. Брат Цезий помнит о своём долге. Он не нарушит своих клятв.
Даты, сроки, места, имена и цифры — он запоминал всё. Что, где и когда. Так скоро? Уже так скоро? Он чуть было не упустил. Докладывать придётся сегодня же.
Жаль. Они могли бы ещё несколько дней пожить своей обычной жизнью, строить свои планы, мечтать о том, что они могли бы свершить... если бы им позволили это сделать. Но — не позволят. И он, брат Цезий, об этом позаботится. Никаких сожалений, долг есть долг.
Закат догорал, его отблески из пламенных стали мутно-кровавыми. Дурное предзнаменование. Но не для него.
Он ускорил шаг, на какое-то время перестав следить за темнеющими зловеще улицами вокруг себя, поэтому не сразу понял, что произошло, когда дорога оказалась преграждённой, а чей-то излишне громкий для его высоких мыслей голос произнёс:
— Ба, брат Цезий, так вот вы где! А это я вас ищу, ага. Где вы так долго пропадали, позвольте узнать? Ушли, понимаешь, и поминай вас как звали! — всё это могло показаться строгим и даже порицательным, но в голосе то и дело прорывались нотки едва сдерживаемого... да пожалуй что и не сдерживаемого вовсе веселья, а тёмные глаза говорившего сверкали так, что сомнений не было — он вот прямо сейчас решится на какую-нибудь шалось, если не сказать пакость.
Брат Цезий промолчал. Только глаза опустил смиренно. Он знал, что от вице-адмирала Ротгера Вальдеса бежать бесполезно — всё равно ведь догонит, да ещё посмеётся потом. А оправдываться брат Цезий не любил, да и не считал нужным. Его взгляд был смиренным только с виду, на деле же в нём явственно читалось, что его дела — это только его дела, и ничьи больше, так было и так будет впредь, что бы там не случилось.
Увидев, что повлиять на него таким образом оказалось трудным, Вальдес использовал иной приём:
— О вас вот тут тётушка Юлианна давеча очень волновалась. Боялась, что вы влипли в какую-нибудь скверную историю, — чёрные глаза щурились и глядели внимательно.
Что-то дрогнуло в груди брата Цезия — он всегда уважал эту добрую женщину и относился к ней довольно сердечно.
— В общем так, дорогой брат Цезий, — подытожил Вальдес, неумолимо приближаясь и сверкая улыбкой, — сами пойдёте или вас... донести?
Молчание. О таком вслух не просят.
— Понятно, — кивнул вице-адмирал, показавшийся в сгущающемся сумраке вдруг слишком высоким и... невероятно надёжным.
Он вдруг лихо подхватил на руки брата Цезия — так лихо, что тот аж уши прижал к голове да хвостом пару раз нервно вильнул, и бодрым шагом отправился домой.
— Скоро ужин, вы не пожалеете о своём решении! — гордо и радостно заявил вице-адмирал по дороге, погладив серую шёрстку брата Цезия, а затем почесав того за ушком. — Ну вот скажите, какие же могут быть такие важные дела во время ужина? — прозвучало почти укоризненно.
Брат Цезий опять промолчал. Посвящать в свои дела он никого не собирался, а оправдания по-прежнему считал ниже своего достоинства.
Только замурчал едва слышно, решив, что достаточно с Ротгера на сегодня и этого.
Закат над Хексберг почти догорел.* * *
UPD.К этому фику теперь есть
иллюстрация!))) иллюстрация!)))
Автор -
Ystya (Отче, надеюсь, вы не против, что я запостил у себя ваш подарок))) Я просто укаваенный и счастливый автор, мне простительно!))