Пожалуй, самый легко и ненапряжно написанный на ФБ фик. Наверное, потому что самый первый, и писал я его со свежими силами.
Из тех, что не продумываются, а пишутся на одном дыхании.
На самом деле, было так. Ночью я решил, что участвую в ФБ, записался в команду, утром проснулся, сделал дела, сел и написал мини за несколько часов и сразу же отдал на выкладку.
Идея и персонажи пришли как-то сразу, почти мгновенно. Написалось всё подозрительно легко и быстро.
В частности, я сразу же понял, что это будет пред-Апокалипсис, что-то с уклоном в военщину, и что отношения двух главных героев - это деловые отношения двух агрессоров. Оба живут по правилам (и в этом друг друга понимают), только один - по фактическим (Макс), а второй - по собственным моральным (Драйзер). И что там будет третий, который станет камнем преткновения. Изначально я думал, что Рид - Дон, но потом почти сразу же понял, что у них с Хэнком ревизия, а с Иммерсом - конфликт. Так что аналитик космической безопасности Земли оказался Гекслёй.
Образ Хэнка дался мне как-то очень легко. Почему-то меня иногда насчёт Драев осеняет) Довольно чёткий образ. Они мне понятны, о них приятно писать) В жизни с ними сложней, чем писать о них))) _ __ _____ __ _
Название: "Приказ"Размер: мини, 2584 слова
Пейринг/Персонажи: Максим (Иммерс),
Драйзер (Хэнк),
Гексли (Рид)
Категория: джен
Жанр: экшн
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: "— Я не прошу тебя понимать. Мне вообще плевать, поймешь ты или нет. Это приказ, лейтенант.
— У меня тоже есть приказ, капитан. Приказ моей совести".Удача — это лишь одна из возможных вероятностей. Когда мир вокруг тебя рушится, в буквальном смысле этого слова, вероятность удержаться за что-то по-настоящему важное — не более, чем выжить.
Примечание: Фик можно читать как оридж, без знания соционики._ __ _____ __ _
Проклятые стекла звенели так, что хотелось их выбить к чертовой матери, только бы этот мерзкий звон перестал мешать сосредоточиться. Но самое скверное, что этого-то как раз делать было и нельзя. Вследствие учиненного здесь в последние несколько месяцев бардака (именно бардака — иначе и не назовешь!) там, снаружи, теперь было небезопасно даже дышать. Так что стекла, треклятые, нервно звенящие от сотрясающего земную твердь катаклизма стекла — как бы это премерзко ни звучало — сейчас фактически спасали им жизнь. А может быть, не спасали. Просто продлевали. На неопределенный срок. Судя по ситуации, на весьма непродолжительный срок.
Мир рушился. В буквальном смысле.
Мир рушился, а капитан, черти бы его побрали, явился в Малый аналитический зал, как ни в чем ни бывало, с иголочки — весь такой подтянутый и при параде. Как будто на очередное собрание Совета.
«И почему в такой адовой ситуации я обращаю внимание на внешний вид капитана вместо того, чтобы думать о более насущных делах?» — пронеслось в голове.
«Потому что все остальное до ужаса тебя пугает», — строго и укоризненно промолвил внутренний голос.
— Хэнк, — услышал он над головой бесстрастный голос капитана. — Мы здесь закончили. Последний эвакуационный катер отлетел двадцать минут назад. Уходим.
Хэнк поднял на него тяжелый взгляд.Хэнк поднял на него тяжелый взгляд.
— И… — капитан на мгновение запнулся, но тут же продолжил, так же невозмутимо. — Приказано ничего лишнего с собой не брать.
Его взгляд невольно обратился на лежащего все еще без сознания Рида, некогда тоже члена Внутреннего подразделения космической безопасности Земли. Тот был бледен настолько, что едва ли у кого-то могла бы остаться надежда на то, что он вообще когда-нибудь очнется.
— Уходим, Хэнк, — с настойчивостью бортового компьютера повторил капитан.
Его рука решительно и неумолимо опустилась на плечо Хэнка, показавшись тяжелее обвалившегося три дня назад перекрытия в Главной лаборатории, под которым погибло двадцать три человека персонала, а он, Хэнк, по каким-то неведомым причинам выжил.
— Нет, — последовал тихий, но твердый ответ.
Капитан убрал руку и недовольно поджал губы.
«Начинается».
— Лейтенант Хэнк, вы меня слышали. Даю вам пять минут на выполнение приказа. Покинуть аналитический зал. Немедленно.
Он не повышал голоса, не корчил устрашающие гримасы (как любил делать, например, его второй помощник, искренне полагая, что так убедительней), но надо было быть самоубийцей, чтобы ослушаться его в такие минуты.
Лейтенант самоубийцей не был. Он просто слишком часто видел смерть за последние дни и недели. А сейчас она была гораздо ближе, чем когда-либо — ее поступь отдавалась по всей поверхности земли жутким звуком подземных сотрясаний, посредством цепной реакции вызывающих все новые и новые взрывы. Здесь они были слышны пока что только как глухие, но ощутимые толчки, заставляющие пространство содрогаться. Но это ненадолго. Хэнк это знал. Рид это знал… бы, если бы находился в сознании.
И капитан это знал. И злился. Больше всего на свете он не любил, когда его не слушались. Особенно те, к кому он был по-настоящему привязан. Те, кого он хотел спасти.
— Это ваш окончательный ответ, лейтенант? — прозвучал в звенящей (в буквальном смысле слова) тишине его ледяной голос. — Я должен знать, понадобится ли мне сейчас возвращать сюда моих людей, чтобы они помогли вам принять правильное решение. У нас очень мало времени. Эта чертова планета скоро развалится на части. У меня довольно четкий приказ быть отсюда далеко, когда это случится.
— Я не пойду, Иммерс. Это мое окончательное решение, - отрезал Хэнк, чувствуя подступающее раздражение.
Да, довольно сложно держать себя в руках, когда вокруг разверзается ад, Рид норовит вот-вот помереть, а капитан уперся рогами, как обычно. О том, что он сам уперся не хуже, лейтенант как-то не думал.
— Черт тебя побери, Хэнк! — капитан в сердцах пнул какую-то подвернувшуюся под ногу железяку. — Ты всерьез полагаешь, что я должен потерять одного из своих лучших бойцов из-за умирающего предателя?
Ледяная скорлупа безукоризненного самообладания треснула, а это значило, что Иммерс уже не так уверен в своей правоте. И Хэнк не собирался на этом останавливаться.
— Я. Останусь. Здесь. С ним, — отчеканивая каждое слово, произнес лейтенант. — Делай что хочешь, кэп, я серьезно. Иди выполняй свои приказы, если не знаешь иных вариантов.
Иммерс стиснул зубы и разве только еще не заскрежетал ими. Хэнк был единственным, с кем он никогда не мог справиться до конца. Может быть, поэтому он всегда испытывал к нему нечто большее, чем к остальным своим людям? Уважение, симпатию. Даже в какой-то мере восхищение. Но сейчас это только мешало.
— Хэнк, мне все равно, что ты думаешь о моей верности командованию. Я делаю это не ради них, а ради всех — ради тебя, ради тех, кого нужно спасти, ради того, чтобы у нас вообще было будущее. Да, возможно, я не знаю другого способа, как этого достичь, но я буду делать то, что считаю нужным, и не остановлюсь, пока не пойму, что сделал все, что мог.
Лейтенант как будто не слышал его.
— Он тоже кое-что сделал для меня, Иммерс. Я ему обязан. Я ему чертовски многим обязан. Не прощу себе, если оставлю, — он поднял на капитана еще более тяжелый взгляд, чем прежде. — Мы могли бы взять его с собой. Могли бы хоть что-то сделать.
Капитан нахмурился сильнее, чем пепельное небо за окном.
— Я не могу этого сделать. И ты прекрасно знаешь. Рид — предатель. Он не останется в живых — что здесь, что на корабле. Нельзя просто так притащить на борт человека, угнавшего парочку спасательных катеров и взломавшего нашу систему безопасности. Он мертвец — что так, что эдак. К тому же, лечить его никто не будет. У нас ограничены запасы медикаментов и провизии. Каждое место на счету. Я не буду рисковать своими людьми, только чтобы спасти предателя. Ты уперся и не можешь этого понять. Отлично. Я не прошу тебя понимать. Мне вообще плевать, поймешь ты или нет. Это приказ, лейтенант. Поднимайтесь. У-хо-дим, — отчеканил капитан.
Хэнк упрямо откинул со лба русые волосы.
— У меня тоже есть приказ, капитан. Приказ моей совести. Приказ моих принципов. Приказ моего сердца. И прости меня за то, что это приоритетней. Или не прощай. Мне все равно.
Иммерс испытал жгучее желание оглушить лейтенанта и утащить на борт в бессознательном состоянии. Это было бы лучшим вариантом… с кем-нибудь другим. Но Хэнк бы его никогда не простил. Он упрямый, как не пойми что. Почему-то осознание этого заставило Иммерса отказаться от своей затеи.
Он резко развернулся на каблуках и направился к выходу.
— Иммерс, — послышался сзади голос Хэнка. — Оставь мне флайер. Я увезу Рида в другое место. Может быть, нам удастся спастись.
— Ты спятил? — спокойно спросил капитан, полуобернувшись. — Они у меня все на счету. Я не могу так рисковать.
— Тогда прощай, — точно так же спокойно ответил лейтенант, не глядя.
Иммерс молча вышел.
***
За окном взвыла жуткая метель из смеси ветра, воды, пыли и пепла. В Аналитическом зале стало темней и сумрачней. Хэнк, сам не зная, зачем, стоял у звенящих стекол и пялился на все это безобразие снаружи. Если сильно напрячь фантазию, то эта какофония могла показаться даже красивой. Нужно было только забыть о том, что она несла за собой смерть.
— Хорошо, что он ушел, — вдруг послышался за спиной слабый голос. — Он мне никогда не нравился.
Лейтенант резко обернулся, пытаясь совладать со вспыхнувшей в душе не ко времени радостью.
— Ты ему тоже не нравился, — скупо усмехнулся Хэнк, подходя к импровизированной койке, на которой лежал внезапно очнувшийся Рид.
— Вот как? — слабо улыбнулся тот. — Так вот почему он отказался взять меня на борт?
Хэнк раздраженно поморщился. Привычка Рида задавать глупые вопросы, когда сам он прекрасно знал правильный ответ, иногда бесила его до невозможности.
— Он не взял тебя на борт, потому что ты предатель, — резко ответил Хэнк, не в силах смолчать.
— Предатель, ради которого ты решил пожертвовать собой? — Рид попытался приподняться на локте, продолжая улыбаться (по мнению Хэнка, совершенно глупо).
— Тебе нельзя вставать, — отчеканил лейтенант, отворачиваясь, чтобы не видеть эту такую неуместную в данной ситуации улыбку. — Нельзя много двигаться. И болтать!.. Болтать тебе тоже нельзя, — спокойно закончил Хэнк, взяв себя в руки. — Мне нечем будет тебя лечить. Все запасы медикаментов, что были здесь, забрали люди Иммерса. Все имеющееся у нас — то, что я успел положить в свою сумку. А это крайне мало.
Рид усмехнулся, покачал головой и улегся обратно.
Хэнк сделал несколько шагов, остановился, повернулся к Риду.
— Не понимаю. Не понимаю, зачем ты потащился в этот чертов кратер? Ты был лучшим аналитиком подразделения. Какого же?.. Неужели ты не мог предвидеть последствий? На что ты надеялся вообще?
— Надеялся? Хэнк, я ведь тебе когда-то уже говорил, — Рид задумчиво потрогал глубокую ссадину на своем виске. — Удача — лишь одна из возможных вероятностей. Не более, не менее, чем все остальные. Она лишь совокупность необходимых вариантов исхода событий, — Рид снова не удержался от улыбки.
— Тогда скажи, — прошипел Хэнк, резко склонившись над ним, — какова эта твоя совокупность для нас сейчас? — только теперь, приблизившись, он заметил, что дыхание Рида участилось, а на лбу выступила испарина; плохой признак.
— Невелика, — Рид по привычке активно пожал плечами и недовольно скривился от боли. — Помнишь, как в том анекдоте про динозавра?
— Я же сказал — не двигайся, — проворчал Хэнк, распрямившись и потянувшись за сумкой. — Тебе стало хуже. Я что-нибудь найду, сейчас…
— Нет, Хэнк, — Рид протестующе взмахнул рукой и опять поморщился. — Оставь это. Потом мне может стать еще хуже, а сейчас пока терпимо.
Хэнк вздохнул.
— Что за анекдот про динозавра?
Как глупо прозвучал этот идиотский вопрос под аккомпанемент завывания бури за окном, ударов каких-то обломков в стекла снаружи и глухих содроганий пола под ногами.
«В такие моменты нужно говорить о чем-нибудь серьезном, — подумал лейтенант. — А мы дурью маемся. Впрочем, разве с этим чудаком могло быть иначе?»
— Ну как же, — усмехнулся Рид. — Какова вероятность того, что выйдя на улицу, ты встретишь там динозавра?
«А какова вероятность того, что выйдя на улицу, ты увидишь там Апокалипсис?» — хмуро подумал Хэнк.
Разговор был совершенно дурацким, но он хотя бы отвлекал от того, о чем было по-настоящему страшно думать.
— Ну и какова же? — хмыкнул он, усердно делая вид, что ему интересно.
— Пятьдесят процентов, — ответил Рид.
Лейтенант молча поднял бровь.
— Либо встретишь, либо нет, — довольно завершил рассказчик.
Хэнк подозревал, что лицо у него сейчас, наверное, глупое, хотя он был серьезен и напряжен, как никогда.
— Хэ-э-энк, — протянул Рид, — это был конец анекдота, уже можно смеяться.
Лейтенант фыркнул без тени улыбки.
— Какая глупость! Только тебе с твоей совершенно дикой логикой это могло показаться смешным.
Где-то за стеной что-то оглушительно прогрохотало.
— Должно быть, склад, — безмятежно проговорил Рид. — Я всегда им твердил, что эти опоры недолго проживут, но их так и не заменили.
— Не до этого было, — сердито прокомментировал Хэнк, поднимаясь и подходя к злополучным окнам. — У нас тут, знаешь ли, конец света.
За стеклом неистовствовали серые с черным вихри, кое-где озаряемые яркими сполохами. Потом что-то забарабанило прямо в окна. Сначала слабо, затем сильней. Этот звук раздражал еще больше, чем звон.
— Град? — пробормотал Хэнк. — Никогда не думал, что это возможно — лед и пепел вперемешку.
— Все на свете возможно, — отозвался Рид.
Хэнк заворожено наблюдал за тем, как на сером полотне расцветает огромный огненный цветок, утопая в клубах дыма и пыли. Аналитический зал озарился золотыми отсветами.
— В какой-то мере это даже красиво, — озвучил лейтенант давно циркулировавшую в голове мысль.
— Как далеко отсюда, Хэнк? — спросил Рид, тяжело дыша.
— Не могу сказать точно. Примерно две трети города.
— Тогда отойди от окна, пожалуйста. Взрывная волна, Хэнк.
Непростительная оплошность могла стоить жизни прямо сейчас. Хэнк, коря себя за рассеянность, схватил попавшийся под руки кусок металлической обшивки, валяющийся тут, бросился к койке Рида, стащил того вниз и прикрыл их обоих сверху, прекрасно при этом понимая, что упади на них что-то по-настоящему тяжелое — им конец.
Стекла лопнули с оглушительным звоном. Помещение заполнилось вихрями пыли и пепла, забарабанили о пол и стены многочисленные обломки и осколки. Взрывная волна оказалась не такой уж сильной, как Хэнк думал, но дышать здесь теперь стало невозможно.
— Надо выбираться, Рид! — крикнул он, стараясь не вдыхать слишком активно.
Рид повис у него на плече. Хэнк вытащил из-под какого-то обломка свою сумку, повесил на плечо и, не выпуская из одной руки импровизированный щит, потащил Рида к выходу.
Он еще не успел подумать о том, что понятия не имеет, куда теперь идти, как Рид подал слабый голос:
— В обсерваторию, Хэнк. Она, в отличие от всей остальной рухляди на этой вашей базе, построена на совесть.
Лейтенант направился к обсерватории. О том, что лестница может быть уже обрушена, он даже не подумал, но, к их счастью, она была еще цела. Внутри царил гораздо больший разгром, чем в Аналитическом зале… точнее, бывшем Аналитическом зале, но зато здесь были установлены герметичные заслоны на стеклах, которые Хэнк активировал сразу же, на входе. Он быстро уложил падающего с ног Рида на первую попавшуюся горизонтальную поверхность и поспешил закрыть вход. Через мгновение после того, как он это сделал, лейтенант услышал снаружи грохот обрушивающейся лестницы.
Он вытер со лба пот, размазав грязь и пыль по лицу, и понял, что совершенно не представляет, что делать дальше. Отсрочка невелика. Рано или поздно обсерватории тоже придет конец. Зачем вообще куда-то бежать и что-то предпринимать?
— Хэнк, ты не находишь это забавным?
— Что именно? — раздраженно переспросил лейтенант, оглядывая обсерваторию.
Уж каким-каким, а вот «забавным» их положение сейчас казалось менее всего.
— Отсюда теперь только один выход — на взлетную площадку. Это весьма символично. Как раз на случай, если твой капитан вдруг передумает и решит попытаться нас спасти.
Хэнк посмотрел на него своим фирменным взглядом, который ребята обычно за глаза называли: «Ты сам-то понимаешь, какой ты идиот, или мне сказать это вслух?»
— Не надейся, бывший Главный аналитик подразделения, — хмуро проговорил лейтенант. — Иммерс никогда этого не сделает. У него приказ. Впрочем, ты и сам знаешь.
— Возможно, он тоже иногда слушается… приказов сердца? – ответил Рид, оглядывая начавшую кровоточить повязку на груди.
— Иммерс-то? – Хэнк чуть не расхохотался от такого предположения. — О чем ты говоришь?! Да он с самого рождения живет по уставу. В его мозгу есть только два понятия — правильно и неправильно. Вот ты — «неправильный», поэтому ты ему и не нравился, Рид. Я не знаю, что должно случиться, чтобы он хоть раз нарушил правила, по которым построил всю свою жизнь.
— Что должно случиться? — задумчиво повторил Рид и улыбнулся. — Может быть, конец света?
Хэнк фыркнул громче обычного.
— Как же ты достал меня этой своей болтовней!
— Знаешь, Хэнк, в чем проблема? И твоя, и Иммерса? В том, что вы не видите дальше своего носа. Вы даже не хотите попытаться понять, что есть другой путь, другая вероятность. Это действительно серьезная проблема в ваших отношениях, Хэнк, поэтому, боюсь, вам никогда не быть вместе, — Рид скорчил такую трагичную мину, что сразу стало понятно — он едва сдерживается, чтобы не расхохотаться.
— Идиотская шутка! — рявкнул лейтенант, обозлившись.
— Открой заслоны, Хэнк. Ненадолго. Просто проверь.
— В этом нет необходимости.
Обсерваторию ощутимо тряхнуло. Хэнк едва удержался на ногах.
— Открой, Хэнк. Неужели это так сложно? Это всего лишь один из возможных вариантов. Я столько лет твержу тебе об этом, и неужели ты так ничему и не научился?
Хэнк стиснул зубы. Почему его всегда так задевало, когда этот сопляк брался его поучать? Сам-то далеко не образец «удачной совокупности вероятностей», или как там… Вон, лежит, истекает кровью, и осталось ему не больше часа, а все продолжает нести чушь.
— Хэнк, черт тебя побери! — вдруг крикнул Рид. — Открой этот хренов заслон! Я хочу увидеть небо, может быть, в последний раз. Неужели ты не видишь, что мне уже совсем-совсем конец?
«Да чтоб тебя!..» — лейтенант ударил по рычагу.
— Какое там небо… — хмуро пробормотал он, глядя на поднимающийся заслон. — Один пепел и…
Он умолк, с изумлением наблюдая, как из серо-огненных вихрей вырвался кажущийся маленьким и беззащитным флайер и легко приземлился на взлетно-посадочную площадку. Скорее всего, он был беспилотным и запрограммированным на конечный пункт назначения — флайеры часто посылали именно так.
— Удача — лишь одна из вероятностей, — ошарашено проговорил Хэнк, на мгновение застыв перед окнами.
— Кажется, ты крепко ошибся в капитане Иммерсе, — подмигнул Рид, прерывисто дыша.
Хэнк подставил ему плечо, поддерживая одной рукой, а другой ухватил «щит».
— Ты думаешь, мы сможем взлететь при такой буре? — Рид внимательно взглянул на друга, словно ожидая от него чего-то.
— Рид, кажется, до меня только что дошло, — сварливо ответил Хэнк, пробираясь к выходу на площадку. — Для тебя удача — это всего лишь одна из вероятностей. А для меня единственная вероятность — это вера в нее. Держись за меня крепче. И хватит болтать. Задержи дыхание, я открываю дверь.
_ __ _____ __ _