Есть что-то особенное и правильное в том, чтобы читать Пратчетта именно поздней осенью, именно в такую погоду, именно когда ветер тревожно раскачивает за окнами ветви деревьев в маленьком провинциальном городке, тихом и тёмном, как забытый быстрой жизнью уголок. А когда ты отвлекаешься от книги, чтобы ненадолго обдумать прочитанное, то упираешься взглядом в подсвечники на старинном пианино, на которых уже почти догорели свечи, в деревянную резьбу, в маятник настенных часов, оставновившихся давным-давно, в золотистые шторы, в странно-узорчатый ковёр, в огромную искусно расписанную вазу, в картины на стенах, в мерцающие каёмки старых сервизов, в стопки книг и старые фотографии в рамках. И, конечно же, размеренное тиканье часов в уютной тишине.
Я уже и позабыл, как это замечательно - читать Пратчетта. Пожалуй, мне всё-таки надо было бы начать выписывать цитаты из книг. Потому что есть много совершенно прекрасных оборотов и мыслей. В "Опочтарении", например, попался целый кусок, который захотелось записать прямо весь целиком. У меня вообще такие мысли часто в голове крутятся, но мне нравится, когда они так чётко оформлены в канве какого-нибудь произведения.
читать дальше"— Сюда и волшебника приводили, чтобы взглянул. — пояснил Грош — Он сказал, что машина искривляет маленький кусочек вселенной, в котором пир может равняться трем, сэр, но он устраивает неприятные сюрпризы всему, что оказывается поблизости. То, что пропадает, теряется в… пространственно-временном континуумумумуме, сэр. Но письма насовсем не пропадают, потому что проходят сквозь машину хитрым путем. Ну вот, собственно, и вся история. Некоторые письма появлялись из машины за пятьдесят лет до того, как были отправлены!
— Почему же вы ее не выключили?
— Не смогли, сэр. Она продолжала работать без остановки. Да и волшебник сказал, что если бы остановилась, случились бы страшные вещи! Из-за, э, квантов, кажется.
— Но почему вы тогда просто не прекратили сыпать в нее почту?
— А, ну, сэр, в этом-то и проблема. — ответил Грош, почесав бороду — вы попали пальцем прямо в больное место, сэр. Мы должны были так поступить, сэр, должны были, но попытались заставить ее работать на нас, видите ли. О, у менеджмента были разные интересные схемы в голове. Как насчет того чтобы доставить письмо на Сестричек Долли через тридцать секунд после того, как его принесут на почту в центре города? Конечно, доставить его раньше, чем мы его реально получим, было бы невежливо, но зато можно изобразить, будто мы делаем доставку очень быстро, э? Мы были хороши, и пытались стать еще лучше…
...Слова лились потоком из мистера Гроша, как письма из забитой почтой комнаты сквозь трещину в стене. Иногда машина производила тысячу копий одного письма, или забивала комнату письмами из ближайшего вторника, следующего месяца, будущего года. Иногда это оказывались письма, которые не были написаны; или могли быть написаны; или предполагалось, что будут написаны; или такие, про которые кто-то поклялся, что они были написаны, хотя на самом деле небыли, но так или иначе они все равно существовали как призраки в каком-то странном невидимом мире писем, а машина делала их реальными.
Если каждое возможное слово есть где-то, значит, где-то есть и любое письмо, какое только можно написать. Где-то все эти якобы отправленные по почте банковские чеки действительно существуют.
Они тоже устремились наружу — письма из настоящего, но не из этого настоящего, а из такого, которое станет действительно настоящим, если в прошлом изменится какая-нибудь мелкая деталь. Волшебники объяснили, почему машину не вышло отключить. Она существует во множестве настоящих, а здесь работает благодаря… далее следовало длинное предложение, в котором почтальоны ничего не поняли..." (с)